Дело молодых - Павел Сергеевич Иевлев
Я так и не понял, говорят ли эти мелкие по-русски, но, похоже, что-то им про меня рассказали – уж больно они мне радовались, руку жали, по плечу хлопали. Хотя до плеча им приходилось чуть ли не подпрыгивать. Эй, я ещё ни на что не согласился! Но, кажется, уже имею репутацию Спасителя Гремлинов. Не, ей-богу, Старый хитёр. Разводит меня на эмоциях, засранец. Говорили мне умные люди в своё время: «Хороший ты человек! Добрый. Такие всегда помирают первыми…» Впрочем, жизнь показала, что не так-то они и правы. Я-то, добрый, до сих пор жив, а вот из них, злых да резких, дожили до этих дней не все.
Так что гремлины – мне всё больше нравилось их так называть, – отбыли восвояси, а я начал монтировать в воротном проёме лебёдку. И когда появился Йози – своим обычным образом, просто обнаружившись в какой-то момент на любимом пенёчке, – я уже ее закрепил, обвязал мотор тросом и зацепил обвязку за крюк. Дальше дело муторное, но несложное – лебёдкой подняли мотор, закатили под него УАЗик, приопустили, насадили первичным валом в сцепление и прихватили картер к коробке.
Дособирали навесуху, потом воткнули радиатор, сбегали до колонки, налили воды… Завёлся и поехал как миленький! Вот прям как был, полускелетом, но побежал бодро. Неплохой мотор подогнал мне Старый. Что, разумеется, меня ни к чему не обязывает, ага.
Осталось накинуть морду и крылья, закрутив при этом стопятьсот мелких болтиков в самых неудобных местах, и машина, в принципе, будет готова к эксплуатации. Разумеется, до теоретического совершенства ещё далеко, но передвигаться она будет самостоятельно. «Сел-поехал», как говорится. Теперь осталось выяснить – куда именно поехал. Утро вечера мудренее, мотнусь завтра в логово к Старому, посмотрю, какой-такой цирк мне там покажут. Гремлины, мать их, ну.
А пока мы с Йози не торопясь собирали навесуху, тщательно избегая разговоров о важном. Обещали показать – пусть показывают, обойдусь без спойлеров. Так, болтали о всяком. Йози отчего-то вдруг запонадобилось узнать, как я себе представляю свою дальнейшую жизнь.
– Есть же что-то такое, о чём ты мечтаешь? Планы какие-то?
– Нету, Йози, ни хрена нету. Живу, как кузнечик, прыг да прыг, пока не придёт лягушка.
– Какая лягушка? – удивился Йози. Вот что значит невключённость в культурный контекст. Видать, не смотрел в детстве мультики.
– Полная и окончательная. Представьте себе.
– Нет, – не отставал Йози, – каким ты представляешь себя через, не знаю, десять лет?
– Йози, – поморщился я, – не еби мозг. А то это уже напоминает собеседование с тупым кадровиком в новомодных фирмах, воображающих, что они в Силиконовой долине, хотя на самом деле они в силиконовой смазке. «Каким вы видите ваше место в нашей компании через десять лет?» Они, прикинь, считают, что через десять лет у них ещё будет компания, и я ещё буду в ней.
– И всё же, каким и где бы ты хотел видеть себя? В идеале?
В упрямстве ему не откажешь, это точно. Я давно уже понял: если он вот так зацепится за тему, то проще рассказать ему, что он там хочет, чем отвязаться. Да и, по правде говоря, я не то чтобы об этом прям всерьёз размышлял, но иной раз задумывался, не без того.
– Знаешь, Йози, я представляю себе собственное счастье очень просто. Не надо мне заводов-газет-пароходов, не надо денег и власти над миром, не надо карьеры и успеха. Хочу построить себе дом и жить в нём.
– Просто дом? И всё?
– Не просто, а вот так как-нибудь отдельно от всего мира. Чтобы жить в нём – с семьёй или нет, это уж как получится, – но не забор в забор в квадратике рабицы, а чтобы вокруг никого…
– А как же судьба, предназначение? Для чего тогда жить?
– Йози, отстань. Не верю я в судьбу, а уж в предназначение тем более. Это от праздности ума всё. Сидит такой человек, и на склоне дней голову ломает – в чём же был смысл всей этой суеты? Ради чего он жил? Не был ли он предназначен для чего-то и исполнил ли своё предназначение?
– И что ты об этом думаешь? – спросил Йози. Нет, всё же иногда его заносит, ей-богу.
– А я должен об этом думать?
– Да, – ответил Йози с таким серьёзным лицом, что мне даже неловко стало. Как по мне, такие думки относятся к области бессмысленного умственного онанизма. Признак нездоровой праздности ума. Но это же не значит, что моя точка зрения единственно верная, правда?
– Йози, – сказал я осторожно, – ты слышал анекдот про солонку?
– Нет, – ответил он, – а при чём тут солонка?
– Ну вот, представь себе: помер некий человек, попал на тот свет, увидел Бога. И спрашивает его: «Господи, вот прожил я семьдесят четыре года. Прошёл войну, голод, учёбу, работу, вырастил детей, похоронил родителей, трудился, боролся, болел, страдал и радовался… Но в чём же именно был смысл моей жизни?» Посмотрел на него Бог, вздохнул и спросил: «Помнишь, 72-й год, поезд Москва-Армавир?» – «Помню, Господи». «Помнишь, ты ещё выпил тогда в купе с попутчицей и в вагон-ресторан её повёл, думая развести на секс?» – «Велики грехи мои, Господи…» – «Да что вы всё про грехи… Помнишь, там за соседним столиком мужичок такой сидел, в пиджачишке тёртом? Солонку попросил тебя передать?» – «Помню, Господи». «И ты ему солонку передал». «Ну и что, Господи?» – «Ну и вот».
Йози задумался. Некоторое время он молча орудовал маленькой трещоткой на десять, прикручивая правое крыло, потом сказал:
– Это очень жестокая история. И совсем не смешная.
– Так вот же, Йози, и я о том же. Солонку, там, передать, старушку через дорогу перевести, или, к примеру, вести в бой легионы… Чушь это всё. Я абсолютно уверен, что никаких «старушек» или «солонок», да и вообще никакого такого рода смысла быть не может.
– Почему?
– Потому что, оглядевшись вокруг, можно с лёгкостью увидеть, что вселенная устроена чрезвычайно рационально. Планетные системы тикают, как часы, электроны летят по своим орбитам, Е равняется эмцэквадрат и фотосинтез связывает СО в углерод, закладывая в почву будущие уголь и нефть. Все эти процессы максимально экономичны и энергоэффективны в пределах, допускаемых физикой. Предполагать на этом фоне, что некое существо 70 лет жрёт ресурсы только для того, чтобы кому-то в ресторане солонку передать – переместить стограммовый объект на полтора метра
