Концерт Патриции Каас. Отрывки - Марк Михайлович Вевиоровский
– Спасибо … мама! – растроганно сказала Катя.
– Ну, ну, Катенька! Все будет хорошо! И мы договорились, что следующая встреча будет уже с профессором, учителем Любы. И на этой встрече я прошу присутствовать тебя, Сема, и тебя, Толя.
_ А Олег?
– И, конечно, без тебя, Олежка, этой встречи быть не может!
И встреча состоялась в одной из репетиционных аудиторий Консерватории, где прибывших встретил седой старик импозантной внешности, которого обняла Казарновская.
После короткого представления прибывших профессор сел за рояль.
– Что вы нам споете, дорогая Катенька?
– Вы позволите, профессор?
И Олег заменил за роялем профессора. Тот удивленно посмотрел на юношу, но послушно сел рядом с Казарновской.
Олег взглядом спросил у Кати разрешения и положил пальцы на клавиши.
© ©
Зачем тебя, я милый мой, узнала,
Зачем ты мне ответил на любовь?
Густой, низкий голос так не вязался с внешностью девушки, что и профессор, и Любовь Казарновская испытали настоящий шок, тем более, что девушка явно петь не умела.
Свиридов и Полина не просто знали, они чувствовали, как Олег мысленно «руководит» пением Кати, как он направляет ее, как формирует ее голос.
После того, как Катя закончила петь, профессор обменялся взглядами с Казарновской, и попросил спеть еще что-нибудь.
– Можно, я спою что-нибудь совсем другое? – своим обычным голосом спросила Катя.
– Пожалуйста, девушка. – ответил седой профессор.
© ©
Я вся горю,
не пойму
отчего.
Сердце,
ну как же мне быть?
Ах, почему
изо всех
одного
Можем
мы в жизни
любить?
Те, кто слышал пение Свиридова, могли в пении Кати услышать его интонации, но пела она так легко и выразительно, что Казарновская даже удивилась.
Чувства, которые слышались в пении этой юной девушки, пусть вполне сложившейся внешне, вряд ли могли быть пережитыми, а она пела с таким чувством!
И Казарновская спросила Катю об этом, чем сильно смутила ее и Катя покраснела.
Но ответил Казарновской Свиридов.
– Видите ли, Любовь Юрьевна, тут дело не столько в Кате, сколько в некой способности Олега …
– И Анатолия Ивановича тоже! – вставила Полина.
– В способности Олега оказывать воздействие на сознание людей. Поэтому поет Катя, а чувственность ее пения создана Олегом.
– Толя, мне показалось, или тут и ты принял участие? В этом самом исполнении?
– Возможно самую малость, Полина.
– Что же это получается? Поет девушка, а эмоциональную окраску ее исполнения создает кто-то другой? Так?
– Да, профессор. Именно так. И Полина права – в последнем случае я тоже принял участие.
– Значит ли это, что кроме молодого человека на певицу могут оказывать … могут оказывать воздействие и другие?
– Да, Любочка, могут. Из присутствующих кроме Олега такими способностями обладают Толя … то есть Анатолий Иванович и я.
– Если я правильно понимаю происходящее, то вполне возможно нечто … – задумчиво произнес профессор. – Я шепну молодому человеку на ушко название произведения в тайне от девушки, а она запоет именно это? Я правильно понимаю происходящее?
– Совершенно правильно, профессор! – не выдержал Черномырдин. – Вы можете шепнуть это даже не Олегу, а Полине или Анатолию Ивановичу, а Катенька запоет то, что вы назовете!
– Ну, дела! Давайте попробуем!
И профессор склонился к уху Полины Ерлыкиной, а потом шепнул это Казарновской.
И Катя запела не дожидаясь аккомпанемента Олега, и запела так, что Казарновская стала шевелить губами, повторяя – не слова, нет! – а настроение, чувства, эмоции певицы.
© ©
Целую ночь
соловей
нам насвистывал,
Город молчал
и молчали
дома.
Белой акации
гроздья
душистые
Ночь напролет
нас сводили
с ума.
Ей явно нехватало умения петь, ей нехватало дыхания, нехватало умения артикулировать слова, которые она с таким чувством выпевала.
Казарновская почувствовала это первой и остановила Катю. И объяснила, почему на это сделала.
– Вот видите! – почти обрадовался Олег. – Этого я ей передать не могу, и мама не может! И Толя тоже не может! А ты молодец, Катюша …
– Катя, а вы можете петь не в полную силу? Вполголоса? Попробуйте!
© ©
Три слова,
словно три
огня
Придут к тебе
средь бела
дня,
Придут к тебе
порой
ночной,
Огромные,
как шар
земной.
Как будто
парус
кораблю,
Три слова
Я
тебя
люблю.
Какие старые слова …
На музыкальном языке это называется, кажется, пиано, и Катя пела негромко, очень лирично и полностью отдаваясь мелодии и смыслу.
Она спела все полностью, и Полина, и Семен Гаврилович услышали в ее пении отголоски исполнения Свиридова.
– Ты молодец, Катенька! Мы не аплодируем с профессором просто потому, что здесь это не принято. А исполнение достойно аплодисментов!
– Да, голубушка, Любочка права! – очнулся от забытья профессор. – Но как же учить вас и чему – вот вопрос. Да, Любочка?
Олег тронул клавиши, негромко наигрывая что-то очень знакомое.
Но странным оказалось не это, а то, что Катя запела дуэтом со Свиридовым.
И голоса их прекрасно сливались и дополняли друг друга, и они ни разу не разошлись, хотя Катя пела повернувшись к Олегу,
© ©
Дымок
от папиросы
Завивается и тает.
Дымок
голубоватый,
Призрачный
как радость
или мечтанье.
Как это все
далеко -
Любовь,
весна
и юность.
Брожу я одиноко,
И душа
тоски
полна …
Этого не ожидал никто, и дуэт получился очень выразительным и слаженным – казалось, он тщательно срепетирован. Конечно, так могло показаться только тем, кто не знал Свиридова и не знал, как он умеет петь дуэтом, но впечатление дуэт произвел!
– Дорогие гости, не много ли сюрпризов на первый раз?
Больше Катя в этот раз не пела.
Поговорили, обсудили проблему обучения молодой девушки основам певческого ремесла – именно ремесла, техники.
– Молодой человек, а где вы учились? Ваша игра мне почему-то напомнила … извините, но напомнила мне Раймонда Паулса!
– Видите ли, профессор, Олег так часто … встречается с Раймондом, что поневоле усвоил его манеру игры.
– А вы, Анатолий Иванович, у кого учились? Я расслышал очень и очень неплохую школу!
– Возможно, но … Мне жаль вас разочаровывать, но я не могу похвастаться именитым учителем. Но, говорят, что у меня есть некоторые … некоторые голосовые данные …
А прощаясь профессор поцеловал руку Кати, чем Владимир Владимирович ввел ее в такое смущение, что Олегу пришлось долго успокаивать и утешать ее, растерянную до слез …
В городе было три певицы.
Самым солидным стажем из них обладала Валентина Суковицина – она начала петь еще в населенном пункте далеко от Москвы, в таинственном городе «Солнечный», где уже много-много лет не видели солнца.
У Валентины был прекрасный сильный голос – меццо-сопрано, отсутствие какого-либо музыкального образования и сложный причудливый характер.
С характером Валентины умели управляться немногие – ее непосредственный начальник Лев Вонифатьевич Худобин, Анатолий Свиридов, а также скрипач Аркадий Аскадский.
Правда последнему это удалось далеко не сразу.
Теперь Валентина пела здесь, недалеко от Москвы, и характер ее стал намного мягче, и в основном это было заслугой Аркадия.
Валентина пела достаточно часто, пела вместе со Свиридовым, пела одна, а иногда вместе с другими подругами-певицами.
Другая певица, но может быть даже первая по голосовым данным, была Александра Беляева, воспитанница лесной школы-интерната. Голос Шурочки был самым высоким и назывался сопрано колоратурное.
Шурочка училась в Гнесинском училище, и пела очень редко – так ее вели педагоги.
Она вместе с сестрой Алиной уже переселилась в город из
