Филип Дик - Обман Инкорпорэйтед (сборник)

Почему же я, зрелый и ответственный мужчина, довел нашу связь до такой необратимой стадии? У меня имеются жена и перспективная карьера, а я, вместо того чтобы думать о них, рискую ими из-за какой-то интрижки. Я тоже отбрасываю будущее ради сомнительных удовольствий в настоящем.

Каковы же наши мотивы?

На самом деле, – думал он, – человек – это непознанный биологический организм, которым часто овладевают животные инстинкты. Он не может понять их конечную цель, их намерения. Он только чувствует стресс, в который они его повергают. К чему его принуждают? Возможно, позже придет понимание. Когда-нибудь я окину прошлое взглядом и увижу причину, по которой связался с Фэй Хьюм. И тогда мне станет ясно, почему она рисковала своей репутацией ради этих любовных отношений. В конечном счете, какой бы ни была причина ее действий, наша связь является некой глубинной потребностью, вполне обоснованным актом, а не минутным капризом. И похоже, Фэй знает, что делает.

Тем не менее она использует меня. Она – первичный импульс, а я лишь ее инструмент. Что же движет мной? Какова моя роль? Неужели отныне я должен служить другому человеку женщине – которая решила обеспечить благополучие своей семьи за счет моего собственного брака? Значит, ей плевать на то, что я думаю о своем будущем? Ей плевать на мои мечты? Она просто выполняет намеченный план и игнорирует все остальное.

Но если Фэй действует неосознанно и инстинктивно, могу ли я возлагать на нее моральную ответственность? Или я уподобляюсь шкодливому подростку?»

Натан терзал себя такими размышлениями уже несколько дней. Он ходил по замкнутому кругу, все глубже погружался в трясину логических построений. Это напоминало ему занятия по философии, во время которых дебаты не решали проблемы, а приводили к дальнейшим спорам. Слова порождали слова. Мысли вызывали лихорадочные монологи и бестолковые поиски логики действий.

Кто знает ответ? Фэй? Ее брат? Или Чарли?

Конечно, больше всех знал Чарли Хьюм, лежащий на больничной койке. «Хотя, – думал Нат, – он тоже ни в чем толком не разобрался. Фэй говорила, что Чарли был ее противоположностью. Он любил ее с безнадежной преданностью и в то же время чувствовал себя в ловушке, таким порабощенным, униженным и превращенным в вещь, что колотил жену от злости. Нет! Чарли знал не больше других. Он имел лишь смутное понимание того, что Фэй использовала его для строительства нового большого дома и для достижения личных целей она эксплуатировала даже своих детей, но затем это интуитивное прозрение меркло, и Чарли снова оставался с неразделенной и неистовой любовью. Возможно, таков исторический шаблон поведения мужчин и женщин. Женщины обретают контроль окольными путями. Они владеют миром с помощью хитрости и лжи.

Интересно получается, – говорил себе Нат. – Как только ты начинаешь идти этим путем и ищешь намеки на то, что тебя используют, доказательства проявляются везде. Паранойя! Если Фэй просит отвезти ее в Петалуму, чтобы купить стофунтовый мешок с кормом для уток, который она физически не может поднять, является ли это свидетельством того, что ты больше не мужчина и не человек, а просто агрегат, способный поднимать тяжелые мешки и забрасывать их в кузов машины?

Но разве мы не выбираем друзей, которые нам полезны? Разве мужчина женится на женщине не для того, чтобы она приняла на себя такие обязанности, как приготовление пищи и покупку одежды? Это же естественно. И куда может завести любовь, которая связывает людей, не имеющих друг для друга практической ценности?»

Вот так он размышлял и размышлял.

Однажды в воскресенье они с Фэй поехали в Пойнт на ранчо Маккларов. Правительство предполагало сделать это место государственным парком: совершенно дикое луноподобное плато, которое обрывалось у края океана, один из самых уединенных уголков Соединенных Штатов, с абсолютно некалифорнийской погодой. Огромный участок земли пока принадлежал различным отпрыскам из рода Маккларов. Он, как и основная территория Пойнт-Рейса, использовался для выгула породистых молочных стад. Несколько лет назад Макклары пожертвовали государству береговую полосу, и она превратилась в публичный пляж. Но федеральная власть хотела завладеть и остальной частью ранчо. Макклары были старожилами этих мест. Они любили свое ранчо и боролись за сохранение земельного участка, права на который уже оспаривались в нескольких судах. Почти все жители края молились о том, чтобы земли остались за ними.

Чтобы иметь разрешение проехать через ранчо к побережью, требовались дружеские отношения с кем-нибудь из Маккларов. Дорога длиной около двенадцати миль представляла собой полосу из насыпного красного гравия, который то тут, то там пересекали размывы и полосы, созданные зимними дождями. Машины часто юзом съезжали с дороги и застревали в грязи. И вы не могли дозвониться в службу помощи Автомобильной ассоциации, потому что здесь сроду не было никаких телефонов.

Когда «Бьюик» начал подпрыгивать на ухабах и буксовать в промоинах, Нат внезапно осознал изолированность этой территории. Если с ними что-то случится, то помощь прибудет не скоро. По сторонам дороги бродили полудикие коровы. Он не видел ни телеграфных столбов, ни электрических проводов. Только холмы, покрытые травой и камнями. Где-то впереди шумел океан. Сам он никогда здесь не был. Фэй приезжала сюда по несколько раз в году и собирала тут ягоды. Размытая дорога не тревожила ее. Она уверенно вела машину и болтала на разные темы.

– Если мы застрянем, это не беда, – сказала она. – Другое дело, сбить оленя. Тогда будет большой скандал. А если собьешь корову, то считай, что ты труп. Некоторые из животных весят до полутонны.

Ее слова показались Нату преувеличением, но он промолчал. Езда по ухабам вызывала тошноту. Он вновь почувствовал себя ребенком в машине матери. Этот образ прекрасно и лаконично описывал их отношения. Фэй относилась к мужчинам, как к собственным детям: она считала их хрупкими, недолговечными и менее приспособленными к трудностям жизни, чем женщины. Миф современной эпохи. Все потребительские товары были нацелены на женский рынок. Женщины распоряжаются семейным кошельком, и производители знают это. В телевизионных драмах женщин показывают как ответственных и мудрых, а мужчин превращают в глупых Дагвудов Бамстедов…

«Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы покинуть семью, и в частности мать, – подумал он, – чтобы стать самостоятельным человеком и обзавестись своей семьей. Но затем я связался с сильной и расчетливой женщиной, которая, глазом не моргнув, навязала мне прежний образ жизни. На самом деле это для нее наиболее естественно».