Сборник - Лучшее за год: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

– Одни воспоминания, – повторил Элизам.

– Одни воспоминания, – сказал Ли. Он был все еще в своей жуткой куртке-сафари, но положил тонкую куртку-грелку на колени, как плед.

– Мир природы был разрушен, опустошен, – продолжала Рут, – исторические, культурные ценности человечества тоже. Города были сожжены, музеи разорены. Библиотеки погибли под натиском морей и океанов. Из-за глобального потепления погибли не только города, но и память человечества, его наследие. Такие языки, как голландский, сингапурский, полинезийские, исчезли без следа.

Женщина говорила то, о чем всегда хотел сказать сам Коул; ему так хотелось внушить это своим студентам. Но совсем другое дело было слышать все это из чужих уст. Особенно от этой женщины.

Женщина села. Элизам очень осторожно подбросил в огонь еще одну ветку.

– А как насчет глобального потепления? – спросил Коул в надежде сменить тему. – Ведь у вас так холодно!

– Гольфстрим пропал, – приглушенно ответил Элизам из-под маски. – Европа и Новая Англия непригодны для жилья. На Среднем Западе215 стоит жара. В Техасе жара невыносимая. Умеренные зоны остались только в Азии, по берегам Тихого океана, на севере Южной Америки и кое-где на побережье Калифорнии.

– А как же Африка?

– Африка? – Рут приподняла маску и посмотрела своими пустыми глазницами на Коула. – Африка исчезла, частично затоплена, частично превратилась в прах. Леса сгорели, люди погибли. Четвертый холокост. Сначала было рабство, тогда на континенте почти не осталось молодежи; потом колониализм, который лишил Африку природных богатств. Затем пришел СПИД, и целое поколение детей осталось без родителей…

– Два поколения, – поправил Элизам.

– Ирония заключается в том, что именно в эмигрантских диаспорах и сохранилась Африка. Почти половина африканского населения жила уже в других местах. Вместе с собой они увезли свою культуру и наследие.

– Теперь понимаете, почему мы так были удивлены, что вы африканец? – спросил Элизам. – Мы считали, что в ваше время африканцы были людьми необразованными, лишенными всяческих прав, что они стояли на нижней ступени социальной лестницы…

– Не совсем так, – поправил Ли.

– Без таких крайностей, – добавил Коул. – Но вы сказали «четвертый холокост». Значит, был еще и четвертый?

– Пожары, – пояснил Элизам? – Сначала засуха, а потом пожары.

– А что Китай? – поинтересовался Ли.

– Китай процветает, – ответила женщина. – Там все строят заново. Мы тоже все строим все заново. Мы стараемся изо всех сил, чтобы восстановить то, что разрушили вы, но на это требуется немало времени. А кое-что вообще невозможно. Вы убили всех крупных животных или почти всех.

– Не всех. – Элизам поднялся, чтобы принести дров, которые были аккуратно сложены у одной из стен. – Не всех. Уже было несколько сообщений о том, что в Западной Африке видели слона.

– Недостоверно, – ответила Рут. – Как Лохнесское чудовище или летающие тарелки.

Сообщение о слоне она сравнивала с летающими тарелками. Впервые в жизни Коул понял, что на самом деле значит выражение «сердце ушло в пятки». Неужели людям так будет недоставать животных? Он почувствовал, что его захлестывает такая же волна печали и горя, что и Элизама и Рут. Коул еще никогда не встречал таких бесстрастных людей, лишенных жизни, чувств, радости, смеха. А теперь и он становился таким же.

– Значит, у вас все еще есть телефоны и компьютеры? – по-испански спросил Ли.

– Да, конечно, – ответил Элизам. – Поэтому мы здесь. Знание не так скоро исчезает. Создавать новые компьютеры теперь, правда, сложнее, но зато можно чинить старые. Мы вполне в этом преуспели.

– Мы делаем это с той же легкостью, что и вы, – вставила Рут. – Не так бездумно и беспечно. Ведь все, что сделано вами, не продумано и недоделано. Именно этого не понимали вы и ваши родители. И именно в этом кроются корни того опустошения, которое вы обрушили на наши головы.

Коул отвернулся. Он устал от этой ханжеской самоуверенности. К своему ужасу, он обнаружил, что стоит на стороне беспечных жизнерадостных разрушителей, которых так яростно критиковала женщина. А что в этом странного? Ведь после всего, что произошло (а если осмотреться внимательно, то сразу поймешь, что ни говорить, ни делать больше нечего), он, конечно, тоже был одним из разрушителей.

Разговор затих. Они сидели молча у затухающего костра. Говорить больше было нечего. Разрушенным оказался не только мир; вместе с ним погибли невинность, энтузиазм и надежда. «Что же творится в других частях света? – подумал Коул. – Увидят ли они с Ли всю планету? Лучше не надо…»

Он задремал, а когда проснулся, огонь уже потух. Элизама и Рут не было видно. Ли сидел внизу в планере и держал на коленях свой маленький компьютер. Коул быстро спустился к нему, – а вдруг китаец оставит его здесь. Волновался он зря. Ли тряс головой.

– Тертовы тифры. Дома нет. А снимки есть?

– Да, да. – Коул похлопал по карману куртки. – Снимки чего? Масок? Костра? Ну и холод же здесь. Давай убираться отсюда к чертовой матери!

– К тертовой матери, – промолвил Ли; теперь он уже тряс свой компьютер.

Коул посмотрел наверх, по холму к ним спускались Элизам и Рут; маски они держали в руках.

– Что это значит? – спросил он. – Вы испортили нашу машину времени?

– Инфракрасный порт. – Элизам протянул небольшое устройство, похожее на фонарик. – Я ввел цифры, которые дали нам Старики.

Коул посмотрел на Ли.

– Кто? Что? Ты что-нибудь в этом понимаешь?

– Придерзи лосадей, – проворчал по-английски Ли и нажал на кнопки.

Уже почти стемнело. Коул не знал, бояться ему или плюнуть на все. Он снова хотел в туалет, но не хотел еще раз увидеть трапезу тюленей. Тем более снимать эту трапезу камерой. Он вернулся в развалины здания и помочился на затухший костер.

Рут и Элизам шли за ним следом и наблюдали за всем из-за стены с таким видом, будто ничего другого от него и не ожидали.

– Можете оба катиться к черту, – сказал им Коул и застегнул молнию на брюках. – Понятно? Capiche? Comprende?216

Они спустились вместе с ним к планеру.

– Gracias para venire217, – обратился Элизам к Ли. – Мы гордимся, что познакомились с вами.

– Черт бы побрал вас и ваш проклятый мир, – ответил им Коул и тут же замолчал – он услышал негромкий, но настойчивый звук: бип-бип.

Мини-компьютер Ли.

– Придерзи лосадей, – сказал Ли. – Появился курсор. Все по местам. – Он похлопал рукой по сиденью.

Второй раз ему повторять не пришлось. Коул быстро забрался в планер, и Ли взял его большую руку в свою маленькую.

Элизам и Рут молча стояли, надев маски на лица и подняв руки, будто в прощальном жесте. А может, так только казалось. И тут Коул понял, чего они хотят на самом деле. Надо вернуть куртки. Куртка Ли лежала у него на коленях; Коул быстро стащил свою и бросил обе куртки Рут.