Юрий Брайдер - Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество

– Дурак! Нам – проезд всюду! Даже в Кремль.

Бетонка, на которую они повернули, была пуста. Можно даже сказать, зловеще пуста. Через каждые пятьсот метров появлялся дорожный знак, прозванный водителями «кирпич». Затем пошли знаки, не предусмотренные правилами движения, – «Запретная зона» и «Стой, караул стреляет без предупреждения».

– Вам это ничего не напоминает? – Репьев покосился на Зряхина.

– А что это мне должно напоминать?

– Ну-у, не знаю… Исправительные лагеря, например. Колонию строгого режима. Каторгу, наконец.

– Не сподобился такой чести…

– Все поправимо, – уже совсем не по делу брякнул Репьев.

Спустя километров шесть-семь свет автомобильных фар уперся в зеленые металлические ворота с эмблемой аэрокосмических сил – соколом, летящим на фоне планет Солнечной системы.

Из проходной, на ходу натягивая повязку «Дежурный», появился офицер с мятым, полусонным лицом.

– Нам опять везет! – обрадовался Репьев. – Это же майор Сизокрылый, мой должник. Вместе в Селенге тонули.

Майор Сизокрылый (если, конечно, это был он) радости позднего гостя отнюдь не разделял. Проверив какую-то бумаженцию, предъявленную Репьевым, и осветив ручным фонариком салон машины, он недовольно буркнул:

– Одни мужики… Могли бы ради такого случая и парочку бабенок прихватить.

Когда машина была пропущена на охраняемую территорию, Зряхин нервно поинтересовался:

– Ради какого «такого случая»? Что имел в виду дежурный?

– Из ксивы, которую я ему всучил, следует, что мы являемся выездной концертной бригадой гарнизонного офицерского собрания. Певец, аккомпаниатор, артист разговорного жанра и силовой жонглер. – Похоже, что Репьев врал напропалую, но вывести его на чистую воду не представлялось возможным: бумажка, послужившая пропуском, осталась на проходной.

Дикая растительность за ограждением была куда пышнее, чем на воле, и скоро машина уже ехала через густой сосновый лес. Правда, мошкары здесь роилось столько, что иной раз казалось – метель метет.

– Не повезло тем, кто на этой базе служит, – сказал Репьев. – До высокогорной нормы всего десяти метров не хватает. А иначе бы совсем другой паек полагался и год выслуги за полтора шел. Хоть сам лопатой подсыпай.

– Зато место красивое, – похвалился Жикцырен. – Старики его называют Гнездом Злого Духа. В декабре, когда Байкал замерзает, тут такой ветер поднимается, что на ногах не устоять. Однажды к нам в Тальцы бочка авиационного бензина отсюда прикатилась. Отец ее на трех баранов променял.

– Одно плохо: ракеты, которые отсюда стартуют, иногда падают нам на голову. Степь как свалка сделалась. Скот нервничает. В каждой деревне крыши из казенного дюраля и бельевые веревки из высоковольтного кабеля, – пожаловался Батожап.

За этими разговорами они не заметили, как дорога стала постепенно спускаться в ров с бетонированными стенами, нырнула в просторный капонир, а потом и вовсе превратилась в туннель.

Под землей везде горел свет, было людно, и даже вагончики ходили по узкоколейке. Документы у чужаков никто не проверял, только на выхлопную трубу автомобиля заставили надеть фильтр, якобы поглощавший ядовитые газы.

У бронированной двери с надписью «Входа нет» Репьев велел остановиться.

– Вроде бы добрались, – не очень уверенно сообщил он. – Я когда в прошлый раз сюда наведывался, немного под мухой был, но основные приметы запомнил… Все, выходим! Машину смело оставляй, отсюда не угонят.

– Холодно-то как. – Зряхин поежился.

– Потому что земные недра, – пояснил Репьев. – Преисподняя! Но не царство мертвых, а… как бы это лучше выразиться… логово демонов возмездия. Только нам их бояться не следует. Здесь они вполне ручные и не кусаются.

Дверь, паче чаянья, открылась безо всяких проблем, и начались бесконечные лестничные переходы – иногда вверх, но чаще всего вниз, вниз, вниз…

Репьев радушно здоровался со всеми встречными (а это в основном были офицеры от майора и выше), но ему почти никто не отвечал.

– Послушайте, – сказал Зряхин, не очень-то привычный к долгой ходьбе. – Я согласен признать свой проигрыш. Деньги плачу немедленно. Только давайте, пожалуйста, вернемся.

– Ничего подобного! – возмутился Репьев. – Об этом не может быть и речи. Я не вымогатель какой-то. Имейте немного терпения. Скоро придем.

И действительно, распахнув очередную бронированную дверь (цвет которой вместо опостылевшей болотной тины на сей раз имитировал карельскую березу), они оказались уже не в унылом и пустом бетонном коридоре, порождавшем ассоциации с тюремными застенками, а во вполне обжитом и весьма просторном помещении. Легким полумраком и множеством уютных, изолированных лож оно напоминало зрительный зал оперного театра. Сцену заменял огромный телевизионный экран, разделенный по вертикали на три части.

Средняя часть изображала земные континенты в равноугольной меркаторской проекции. По этим разноцветным континентам, словно вошь по татуированной груди великана, ползла крохотная светящаяся точка, оставлявшая за собой явственный след, похожий на параболу. В настоящий момент точка добралась до долины Ганга, но, похоже, намеревалась плавно повернуть на северо-восток.

На боковых экранах картинки постоянно менялись: то это была просто космическая пустота, расцвеченная звездами, то поверхность Луны с куполами и башнями станции Новый Тамбов, то какие-то чрезвычайно сложные металлические конструкции, опять же запечатленные на фоне черной вселенской бездны.

Живое существо появилось лишь однажды и скорее всего чисто случайно. Это был человек в космическом скафандре, явно не подозревавший, что за ним наблюдает такое количество зрителей. Звук его голоса сюда не доносился, но простые и доходчивые матерные слова легко читались по губам.

– Наш человек, – констатировал Репьев.

Повсюду – длинными рядами и отдельными группами – сидели люди в военной форме, и перед каждым светился экран компьютера.

В первых рядах поблескивали золотые генеральские погоны и бледные лысины, увенчанные седым пухом. Если кто-то в зале и разговаривал, то исключительно шепотом.

– Знаете, где мы сейчас находимся? – Репьев толкнул Зряхина локтем.

– Догадываюсь, – буркнул тот. – Не вчера родился.

Репьев отыскал для своей компании пустую ложу, расположенную на самых задворках, у аварийного выхода. Компьютеров здесь было больше, чем кресел, и все как один дружно демонстрировали миловидную косоглазенькую дикторшу, судя по высокопарно-торжественному тону, делавшую какое-то важное заявление.