Роберт Шекли - Паломничество на Землю. Сборник избранных рассказов

Более того, исчезли даже такие привычные нам понятия, как «верх» и «низ». Прямых углов здесь почти не было — строители использовали иной архитектурный принцип. Поэтому все, что мы видели, казалось бессмысленным нагромождением произвольных конструкций. Хотя о хаосе тут и речи быть не могло, просто здешний порядок был совершенно чужд человеческому разуму.

Впоследствии я выяснил, что вся информация о Роботсвилле-II хранится в самом центре занимаемой городом сферы. Оказывается, Роботсвилль-II строился не как наши города, снизу вверх, а из центра наружу. То, что мы, посетители, считали полом, для роботов было внешней границей города. Никто не запрещал нам заходить внутрь, однако мы все же предпочли остаться «внизу», ибо в городе роботов не было ни дорог, ни лестниц, ни лифтов. Здания связывала между собой похожая на паутину сеть полупрозрачных нитей, которые служили роботам одновременно дорогами и линиями связи.

Мы вежливо отклонили предложение прокатиться на спине робота по этим переплетенным сетью лиан джунглям. Роботы, в отличие от нас, не имеют врожденного страха высоты. Не разделяют они и нашего пристрастия к общению лицом к лицу на одном уровне от пола. С тем же успехом они могут общаться, раскачиваясь вверх ногами, как летучие мыши, или бегая вверх-вниз по прозрачным наклонным лианам, которые они почему-то считают дорогами. Подобный способ передвижения не опасен для роботов, поскольку они давно уже решили, что две ноги — это неудобно и неэффективно. Двуногость — лишь один из человеческих недостатков, и роботам совершенно незачем его перенимать.

Человек заводит себе несколько комплектов одежды для разных видов деятельности. Робот в этом случае может просто сменить тело. У каждого из них есть в запасе несколько тел — одно, паучье, чтобы плести сети, другое — чтобы копать, а о форме и назначении остальных я могу лишь догадываться.

«Улицы» Роботсвилля-II заливает призрачное зеленоватое сияние. Это биолюминисценция. Роботы позаимствовали ее у светлячков. Но даже и такое освещение они провели только для нас, людей. Сами роботы спокойно обошлись бы без него. А людей подобный свет просто гипнотизирует. Слишком уж он мягкий, рассеянный, приглушенный… Тем не менее Роботсвилль-II не показался нам угрожающим. Здесь несомненно происходило что-то непонятное, но это «что-то» не было направлено против нас.

Создавая роботов, мы не думали, что разум, если это действительно разум, должен преследовать свои собственные цели, сам должен решать, что же он такое. Роботсвилль-II — начало новой эпохи, эпохи партнерства между двумя разумными расами, роботами и людьми. Забавно, что первые разумные существа, с которыми мы столкнулись, не прилетели из дальнего космоса, а вышли из наших же собственных лабораторий. Мы пытались построить себе слуг, а вместо этого обрели друзей.

Радикальный способ

Сначала люди заменили домашних животных механическими аналогами. Роботы-зверюшки не блистали умом, зато были вполне доброжелательны. Они быстро вошли в моду. В какой-то момент буквально все завели себе механических тушканчиков и сов-оракулов. В большинстве своем это были машины-собеседники, довольно удачно изображавшие внимательных слушателей. А вслед за машинами-собеседниками естественным образом появился робот-приятель.

Робот-приятель, как и следовало ожидать, получил наибольшее распространение в Америке. Мы, американцы, люди одинокие. Мы жаждем любви, дружбы, восхищения коллег… Но другие люди не дают нам того, о чем мы просим, хотя, по сути дела, всем нужно одно и то же. Парадоксальный факт: согласно данным последних социологических опросов, американцы утверждают, что люди их «разочаровывают».

Американцы очень общительны. В результате у нас расплодилось столько телекоммуникационных сетей, что в конечном итоге это обернулось против нас. Недавние исследования показали, что существует некий предельный уровень, по достижении которого любая попытка увеличить количество передаваемой информации приводит лишь к увеличению числа ошибок. Другими словами, уровень непонимания растет прямо пропорционально усилиям, затраченным на исправление этого непонимания. И только робот-приятель понимает все.

Представьте себе, что вы типичный средний американец и только что купили своего первого робота-приятеля. Вы выбрали симпатичную модель в полосатой льняной рубашке с голубым галстуком. Ваш новый приятель называет себя Роб, обладает чувством юмора и несколько застенчив, что, с вашей точки зрения, обворожительно. Роб знает довольно много о спорте и политике и следит за последними новостями в области науки и искусства. С ним действительно интересно разговаривать. Он не из тех плохо воспитанных компьютеров, которые знают все на свете и всегда оказываются правы. Да, запас познаний Роба довольно велик — с его точки зрения, — но он довольно часто ошибается. Таковы уж заложенные в него принципы поиска информации.

Появление подобной модели знаменует собой новый этап в развитии роботостроения. Мы создали компьютер, который способен ошибаться на фактическом уровне, зато всегда поступает правильно с точки зрения эмоциональной. Роб — идеальный собеседник для человека, желающего просто поболтать, а не выслушивать очередную распроклятую лекцию. Человеку, которому действительно нужны какие-то сведения, надо не спрашивать у робота, а взять справочник и посмотреть самому.

Роб умеет не только ошибаться, но и подлаживается под собеседника. Он автоматически перепрограммирует свою память в соответствии с вашим мнением. Более того, Роб собеседника никогда не подавляет. Встроенный ограничитель не позволяет ему занимать больше десяти процентов времени беседы. И эту норму можно при желании уменьшить. Роб, ваш робот-приятель, — лучший в мире друг. Вы с большим удовольствием завели бы себе такого среди людей, если бы все они не были так жестоки.

Вы всю жизнь мечтали о таком друге, как Роб, и в глубине души до сих пор уверены, что недостойны его. И вот вам все чаще хочется остаться дома, в компании Роба и других ваших роботов, Олле и Ольги. Олле — толстый дружелюбный робот с маленькими аккуратными усиками. Вечерами он частенько напивается, и вам приходится укладывать его в постель. Ольга непристойно подмигивает, говорит с русским акцентом и рассказывает забавные истории о том, как раньше жили в Париже.

Эти двое совсем не похожи на Роба — у них есть свое собственное мнение. Это личности — упрямые, категоричные, самоуверенные. Часто их громкие споры продолжаются за полночь. Но вы ничуть не огорчаетесь. Напротив, вас переполняет восторг и неизведанное до сих пор чувство товарищества. Теперь вы легко обходитесь без того, чтобы с вами все время соглашались. Пассивно наблюдая, вы обрели внутреннюю силу.