Сирил Корнблат - Синдик

— Давай вернемся к существу дела, — будто извиняясь, предложил он. — Какова цель? Вырваться из нежелательного места, нейтрализовав всех и вся, кто будет стремиться этому помешать. Но я не очень-то подхожу для этого, не так ли? Скажем, бегство — это перемещение из относительно нежелательного места в другое относительно желаемое место, нейтрализуя аборигенов. — Он отложил напильник и принялся ва точило, проводя им по блестящему острию. Он взглянул с довольной улыбкой и спросил: — Как оно для нашего плана?

— Отлично! — пробормотал Чарлз.

Кеннеди засветился от гордости, когда он повторил:

— Прекрасно, просто прекрасно! — Чарлз опустился на пол, почти физически ощущая тяжесть свалившейся на него депрессии. Его предполагаемый союзник оказался абсолютно невменяемым.

Глава 13

Как оказалось, Кеннеди раньше был оружейным техником Североамериканского флота. Его захватили в плен два года назад, когда он охотился на оленя слишком далеко от дороги между поселком лесорубов и Нью-Портсмутом.

Кормили его одними объедками, изолировали от ему подобных, избивали, когда он не выполнял свою ежедневную норму аконечников для стрел и копий — немудрено, что он ушел в чудесный мир абстракций. Пару раз Орсино слышал от него несколько осмысленных слов, перед тем, как этот розовый туман снов опять окутывал его разум. Когда не удавалось поговорить с этим лунатиком, Орсино мог через щелки в изгороди наблюдать за аборигенами. Их было всего около пятидесяти. Их было бы больше, если бы они не приносили в жертву маленьких детей — почему они это делали, Чарлзу догадаться не удалось. Еды хватало. Хорошая охота, в земле росла картошка, скот они разводили.

Он пробыл в своем заточении уже неделю, когда однажды утром валуны откатили в сторону и его позвали громким голосом. Перед тем, как вылезти из домика через эту нору, он сказал Кеннеди:

— Не падай духом, друг. Я вернусь.

Кеннеди взглянул на него с загадочной улыбкой:

— Это утверждение слишком общее, Чарлз. На самом деле ты делаешь вывод, что…

Орсино безнадежно пожал плечами и вылез наружу.

Его ждала молодая колдунья, окруженная, как всегда, копьеносцами.

— Я вслушивалась в тебя. Почему ты лжешь своим братьям?

Он вытаращил глаза. Единственным подходящим ответом было бы что-то вроде: «Это слишком общее утверждение», но он не отважился его произнести.

— Отвечай! — прорычал один из копьеносцев.

— Я… я не понимаю. У меня нет братьев.

— Своим братьям в Портсмуте, у моря. Как бы ты их не называл, они — твои братья. Все дети своей матери, Правительства. Почему ты им лгал?

Он начал понимать.

— Они мне не братья. Я не дитя Правительства. Я сын другой матери, далеко отсюда, по другую сторону океана. Ее зовут Синдик.

На какое-то мгновение она показалась озадаченной, почти как обычный человек. Но затем на ее лицо снова упала маска, и она проговорила:

— Это верно. А сейчас для тебя есть работа. Ты кое-кого должен научить обращаться с джипом и пулеметом. Хорошо ее учи. Смотри, чтобы ее руки были испачканы смазкой. Смотри, чтобы она усердно изучала джип и оружие.

Копьеносцу же она бросила:

— Приведи Марту.

Копьеносец привел Марту, едва себя сдерживавшую, чтобы не заплакать. Она оказалась десятилетней полуобнаженной девчонкой!

Девушка-ведьма решительно их покинула. Ее телохранители взяли Марту за руку и повели Чарлза в конец деревни, где за прямо музейной виноградной лозой стоял джип с установленной на нем спаркой. На лозе висели перья и кости. Копьеносец обращался с ней, будто та была линией высокого напряжения.

— Порви ее, — раздраженно приказал Чарлзу кто-то из них. Ему это удалось, и копьеносец вздохнул с облегчением. Марта стояла ошеломленная, с вытаращенными округлившимися глазами, переводя их с него на валявшуюся в пыли лозу с болтавшимися на ней украшениями.

— Он все еще стоит! — проговорила она одному из взрослых.

— Это потому, что он не отсюда, — ответил тот. — Ты хоть что-нибудь знаешь? Ты не можешь воздействовать божественной силой на кого-либо, кто не отсюда. В этом случае тебе надо использовать вот это, — он поднял копье и слегка уколол им Чарлза в левую ягодицу. Все разразились смехом, даже девчонка. Но смеясь, она вспомнила что-то свое, и на глазах ее выступили слезы.

Копьеносец приказал Чарлзу:

— Иди и учи ее. Жалящие иглы из ружей вынуты, а если ты попытаешься угнать джип, получишь в грудь копье. А сейчас — учи ее.

Он и остальные опустились на торф вокруг джипа. Девочка в ужасе задергалась, когда Орсино взял ее за руку, вырвалась и попыталась убежать. Один из копьеносцев ее поймал и втолкнул назад в кружок. Она дотронулась до джипа и замерла с побледневшим лицом.

— Марта, — терпеливо начал Чарлз, — здесь нечего бояться. Пулеметы не начнут стрелять, а машина не тронется с места. Я научу тебя, как с ними обращаться, и ты сможешь из пулемета убить любого, кто тебе не понравится, а на джипе ты сможешь мчаться быстрее любого оленя…

Он говорил словно в пустоту до тех пор, пока девчушка не смогла сконцентрировать свое внимание. Она бормотала, глядя на руку, гладившую джип:

— Да, я думаю, он сможет. От него исходит сила. Может, божество проклянет ее? Нет. Сейчас во мне нет божественной силы. Я чувствую, как она идет. — Она взглянула на Чарлза, уже успокоившись, и сказала: — Продолжай. Покажи мне все. Работай, как следует.

— Марта, о чем ты говоришь?

— Моя сестра боялась меня, она украла у меня власть. Ты не знаешь? Думаю, нет. Божество ненавидит железо и ружья. Во мне сидит власть этого божества, но сейчас она уходит, я чувствую. Никто никогда не будет меня бояться. — Лицо ее искривилось, и она проговорила: — Покажи, как работают эти пулеметы.

Он научил ее, чему смог; все это время копьеносцы смотрели на них и усмехались, отпуская сальные шуточки по поводу этой малышки, как всегда во все времена язвили по поводу свергнутого тирана. Она старалась не замечать их, старательно повторяя за ним названия и его опытные движения по заряжанию. Чарлз понял, что у нее ясная головка. Когда подвернулся подходящий момент, он тихо пробормотал:

— Извини, Марта, это не я придумал.

Она тут же прошептала с печальной улыбкой:

— Я знаю. Ты мне понравился. Мне было жаль, когда кто-то отобрал твой ужин. — Не владея собой, она начала всхлипывать. — Я никогда ничего не увижу! Никто не будет меня бояться!

Лицо ее уткну лось в плечо Орсино. Он машинально погладил ее спутанные волосы и бросил смотрящему на них, усмехающемуся копьеносцу: