Морис Лима - Метро в неизвестность

Позади них теперь виднелось только небольшое пятно, которое вскоре совсем исчезло.

Виктор вытер пот со лба.

- Но ведь она снова может вырасти...

- Полагаю, что нет, по крайней мере в ближайшем будущем. Это феномен редчайший. Подумай сам, Виктор, что бы было с галактикой, если бы со времен зарождения мира разрослась хотя бы одна единственная клетка?! Нужно молить Небо, чтобы подобный феномен больше не повторился. Это теперь уже не гигантская клетка, а... просто клетка среди миллиардов других.

Виктор издал облегченное "у-ф-ф", а потом воскликнул:

- Если я правильно понял, то можно сказать Ригелю, чтобы он больше не гнал... Можно и передохнуть...

- Да, - отозвалась Доминик, - передохнуть было бы не вредно, если мы куда-то наконец прибудем... Бесконечность бесконечностью, но должно же где-то это метро кончиться...

И они добрались наконец до места, где смогли остановиться. Это была одна из станций. Они сумели выбраться наружу и наконец вдохнуть настоящий воздух. Но от первых лучей солнца, свидетельствующих о начале нового дня, Тки снова начал испытывать боль.

Ригель опять завернул ребенка в свой комбинезон и нес его на руках.

- Уф-ф! - глубоко втянул в себя воздух Виктор. - Какое же, скажу вам, удовольствие дышать спокойно...

Между тем Доминик уже достала из-за пояса небольшую радиостанцию и стала вызывать "Молох".

Хосе и Лоэнгрину понадобилось почти два дня, чтобы отыскать и забрать их. Для Тки это было тяжелое время, ибо воздух поверхности планеты тоже действовал на него не слишком благотворно.

- Ну, а теперь, - сказала в конце концов Доминик, - прежде всего мы займемся тем, что восстановим у него зрение.

Эпилог Свет Ригелю казалось, что его купают в крови. Все вокруг него плавало в кроваво-красном сумраке, в свете специальных ламп.

С "Молоха" направили послание адмиралу Бэррилу, и огромный звездолет полетел навстречу кораблю, которым командовала доктор Фло. "Молох" был не таких громадных размеров, как корабль-матка, и его медико-операционный блок не был рассчитан на серьезные операции. Тем более там нельзя было провести искусственную мутацию, которая бы повернула вспять все то, что природа произвела в течение веков.

Как только "Молох" присоединился к эскадре, доктор Доминик Фло и её сотрудники представили адмиралу Ригеля и Тки. Ученые экспедиции могли только склонить головы перед подобной игрой природы. Они во всем были согласны с Доминик.

Дело было только за тем, чтобы начать опыт.

Впрочем, шансы на успех были достаточно большими.

Сердце Ригеля колотилось как молот. Он жаждал и имел, конечно, полное право присутствовать при этом волшебном эксперименте. Кроме того, его присутствия постоянно требовал Тки, который просто буквально начинал биться в конвульсиях, когда Ригель долго отсутствовал. До самого последнего момента, до того как ребенка раздели и поместили под стеклянный колокол, Ригель держал его за руку и подбадривал словами.

Теперь улыбающаяся Доминик старалась успокоить самого Ригеля и убедить его в успехе опыта.

Совершенно нагой, вытянувшийся на столе Тки выглядел, как любой другой нормальный подросток гуманоидного типа.

- Удивительно, - тихонько проговорила Доминик, - когда он вот так лежит, трудно даже представить, что теневики отличаются от обычных людей... Скоро, Ригель, он откроет глаза... свои собственные глаза.

Ригель опустил голову. Он не мог говорить. К горлу у него подкатил комок. Этот сильный человек всегда очень страдал за других, а теперь к тому же был охвачен страстным желанием спасти свою расу.

Профессор Марксел, известнейший и опытнейший физиолог экспедиции адмирала Бэррила, лично руководил операцией, при которой присутствовал и сам адмирал. В микрофоне звучали слова ученого:

- Перед нами случай потери пигментации, сам по себе достаточно обычный в природе... Наш объект обладает повышенной чувствительностью к световому излучению... К несчастью, вместо того, чтобы сконцентрироваться на сетчатке глаза, эта способность распространилась на весь кожный покров, что, в свою очередь, вызвало атрофирование зрения, которое стало в определенных условиях бесполезным для организма. Все усложняется, господа, что это не единственная вновь возникшая у данного индивидуума способность. Как объяснила нам доктор Фло, этот объект обладает ещё к тому же церебральной сверхчувствительностью. Но сначала, как я вам уже сообщил, необходимо заняться потерявшим пигмент кожным покровом. А для этого... Тут профессор на некоторое время смолк, затем продолжал: - ...мы вернем коже её естественную окраску и чувствительность. В настоящий момент обработка, причем подчеркну, первичная обработка кожного покрова, ведется с помощью инфракрасного излучения, от которого, прошу обратить ваше внимание, господа, объект совершенно не испытывает страданий...

Ригель тяжело вздохнул, а Доминик тихонько пожала ему руку.

И действительно, Тки вел себя прекрасно. Глаза его были как бы закрыты, но он, конечно, не спал в этом кроваво-красном освещении, которое создавало у Ригеля столь странное и даже неприятное ощущение.

Затем по просьбе профессора Марксела Ригель переводил Тки команды поворачиваться то на левый, то на правый бок. Спектр освещения менялся, постепенно приближаясь к излучению Маркаба.

Медленно и постепенно красный переходил в оранжевый, оранжевый - в желтый, а желтый - в голубой до цвета индиго. Тки, казалось, не испытывает ни малейшего страдания. И наконец он получил без всяких посторонних ощущений дозу ультрафиолета, квинтэссенцию света и солнечного тепла.

Итак, первая фаза лечения закончилась, но она должна была ещё повторяться несколько раз для закрепления приобретенного. Тки являл собой образец терпения и доброй воли, а Доминик с друзьями поддерживала и успокаивала Ригеля. Изо дня в день погружаясь в световую ванну, ребенок утратил уродующий его и неприятный мертвенно-бледный цвет. Тело его, казалось, окрепло, а настроение постепенно улучшалось. Он становился все веселее и даже смешливей. Охотно и довольно быстро он осваивал язык землян. Хосе, Лоэнгрин и Виктор даже спорили по поводу того, кто должен давать ему уроки. Больше всего горячился Виктор, которому постоянно пеняли, что он пересыпает свою речь арготизмами.

Только Ригель был озабочен.

Операция по возвращению зрения продвигалась пока не слишком успешно. Доминик и профессор Марксел нервничали. Они пытались ввести в шарик, который должен был стать глазом Тки, органическую субстанцию, причем в таких количествах, чтобы вызвать значительную грануляцию, которая, в свою очередь, могла бы удерживать ретиновый пигмент, полностью отсутствующий у теневиков.