Алла Конова - Осколки тяжести

- Спасибо вам, что вы тогда были такими! Спасибо вам за ваше человеколюбие!

Над острыми вершинами гор показался спутник К-22 - стартовая площадка для полетов на Венеру и Меркурий. Он быстро плыл по небу - самая яркая звезда. Они следили за ним, пока он не исчез в черных тенях хребтов.

Павел взял руку Леи, прижался к ней лицом.

Космос перечеркнул столетия!

Приближался рассвет. Они в воздушной лодке двинулись к морю. Это было непривычно и радостно: идти в рассвет вдвоем.

Настало утро, земное, майское...

Огромные деревья, и влага на их листьях... Дорога шла к морю, к желтому песку на берегу, к камням, черным, блестящим, всегда в пене воли.

Синяя безбрежность перед ними.

Пройдены столетия. Космос, Земля разных эпох. И Павел, как, наверно, когда-то первобытный человек, почувствовал: до чего же хорошо жить! И Леа - самое удивительное существо во всей Вселенной!

Он осторожно обнял ее за плечи. Она не отшатнулась.

И вдруг он рассмеялся.

- Ты что? - шепнула она.

- Я неисправим... Ты не сердишься? Даже сейчас я подумал о том, как мало еще люди знают... Какие еще новые стихии поднимутся на службу разуму!

Солнце в этот ранний час было красным, как Анлорес. Оно только наполовину выползло из морской пучины. И волны порозовели, и небо. И в розовом сиянии рассвета одни цветы богуяра с тонкими лепестками отливали той же слабой синевой, что и глаза Леи.

ОСКОЛКИ ТЯЖЕСТИ

Фантастическая повесть

ИРИНА И СЕРГЕЙ

На дачу к Северцеву съезжались друзья. Дочь профессора Ирина выходила замуж.

Константин Петрович Северцев был еще молод. Сорок три года - совсем немного для профессора. Он стоял, слегка поворачиваясь перед зеркалом, невысокий и юношески стройный. Его быстрые пальцы старательно расправляли галстук. Руки профессора все умели делать. Он был не только известным ученым, блестящим экспериментатором, по и музыкантом и спортсменом. У Константина Петровича смуглое лицо скорее татарского, чем русского, типа и узкие глаза с искорками юмора.

Близкий вечер ясно ощущался по удлинившимся теням деревьев, но особен тишине воздуха, в которой звуки, медленно замирая, гаснут. И в песне, знакомой с детства, "Ах ты, степь моя, степь широкая..." слышится особое раздолье.

"Как чисто, - подумал профессор, - как будто не радио, а кто-то рядом поет".

Он вышел из спальни.

В столовой говорила жена.

- Сюда, сюда фрукты. А шампанское пока на лед, на лед...

Слегка приоткрыв дверь, профессор заглянул в комнату.

Просторная, сверкающая чистотой столовая еще полна света. Три окна слева и три окна справа.

"Степь широкая, степь раздоль..." - звуки радио усилились, но вдруг песня умолкла, стало очень тихо.

Константин Петрович подоплел к приемнику, повернул одну ручку, вторую, переключил на другой диапазон волн. По результат один - шипенье и легкое потрескивание.

"Что случилось? - с досадой подумал Константин Петрович. И невольно прислушался. В поселке тишина. Даже громкоговоритель соседей на этот раз умолк. - "Это почему же? Прекращение радиосвязи?"

И резко поднял голову. Слева сквозь высокие и узкие окна прорывалось багровое солнце. Его сияющие контуры терялись в мареве зноя.

В этот год солнечная активность была повышенной. На поверхности Солнца много пятен, часты возмущения. Возможно, произошла вспышка, а это значит, во много раз увеличилось количество заряженпых частиц, пронизывающих атмосферу Земли. Вот почему прекратилась радиосвязь. Константин Петре вич подумал о том, что на Землю принесено еще обилие космических лучей несолнечного происхождения. Они потоками летят к Земле, пока не разгаданные, потому что неизвестно, где они возникли и почему несут с собой такую колоссальную энергию.

Профессор легко взбежал на второй этаж, где находился его кабинет, но, проходя мимо комнаты дочери, заглянул к ней.

Ирина гладила прозрачное белое платье. На ней пестрый узенький халатик. И сама она очень тоненькая. Личико нежное, розовое, с трогательными детскими очертаниями щек.

Константин Петрович издали улыбнулся ей, поприветствовал и исчез в своем кабинете. Общая дверь соединяла комнату Ирины с кабинетом профессора.

Вскоре Ирина услышала громкий разговор Константина Петровича по телефону, а потом его пгаги в коридорчике и на лестнице.

Девушка некоторое время стояла неподвижно. Детство уходило безвозвратно вместе с шутками отца, и этим домом, и садом... Ирина подавила невольный вздох, осторожно надела платье. Расправила пышную юбку, подняла руки, чтобы поправить прическу. И... закружилась голова... Легкая тошнота под ложечкой.

Зеркало рядом с окном. Ирина слегка повернула голову.

Солнце, уже совсем склоненное к закату, красноватым светом било ей в глаза. Из окна был виден их сад, невысокая ограда, другие дачи, а за ними речушка с берегами, поросшими ивой, за речушкой поле, а потом, у самою солнца, чернеющий лес. И Ирине показалось, что это уже когда-то было, что она уже стояла вот так перед окном своей комнаты, и так же ей солнце слепило глаза, и такая же игра света и тени на деревьях. Ирина отвернулась к зеркалу. Ее лицо покрылось синеватой бледностью.

И еще показалось... Нет, не показалось! А она явственно увидела, как возле ее открытого окна повис шар диаметром с чанное блюдце, мутно-голубой шар, в котором проскальзывали желтые тона и легкие вспышки искр. Ирина, чтобы не упасть, ухватилась за стул.

Шар как бы в раздумье еще немного продержался в воздухе, а потом медленно поплыл над садом.

Ирина отошла в тень, оглянулась на дверь. На пороге Сергей, он протянул к ней руки, сильные и загорелые. Ирина почти упала в его объятия.

- Что я... видела сейчас...

Она двинулась к окну. Сад оставался прежним, тени деревьев слились с темнотою травы, воздух густой, ни один листочек не шелохнется.

Сергей прижался щекой к ее щеке.

- Что тебя испугало?

- Н-не знаю... Наверно, показалось.

У Сергея вдруг все поплыло перед глазами. Его охватило чувство нереальности окружающего, как будто утрачена ориентация во времени. И то, что сейчас перед ним, - эта небольшая комната, косые лучи солнца, бесконечно родная Ирина в белом платье - все уже виделось ему когда-то... Ирина попыталась улыбнуться, превратить все в шутку...

- Ты почему пришел? Перед свадьбой встречаться нельзя. Так не принято.

Отгоняя непонятное, он приглушенно рассмеялся.

- Неужели мы будем делать только то, что принято?

- Ну, хотя бы сегодня...

- Хорошо, но только сегодня...

Он отпустил ее, прошел через комнату к дверям кабинета Константина Петровича и, уходя, еще раз оглянулся.

- Может быть, лучше остаться?

Ирина уже овладела собой, обычным смехом блеснули глаза.