Святослав Аладырев - Извек (Княжье похмелье)

Глава 10

...Раз пост, два пост, а за третьим - на погост... Детская языческая считалочка

Пунцовое яблоко солнца сплющилось и придавило полоску холмов, еле заметную у виднокрая. Пора было становиться на ночлег, но Извек все ехал в поисках подходящего места. Ровный, безо всякого подлеска, сосновый бор, идущий вдоль дороги, просматривался вглубь на полет стрелы. Стройные стволы взметались к темнеющему небу и, лишь на самом верху вспучивались густой зеленью. Ворон шел монотонным шагом и Сотник чувствовал, что скоро начнет клевать носом, однако навстречу попадались только редкие островки кустов. В закатных лучах они казались маленькими тучками, не способными ни улететь, ни растаять. Расположиться в таких на ночь - то же, что лечь в чистом поле. Даже слепой от самого небозема увидит и огонь, и могучую фигуру коня. Понося Ящера и все его царство, Извек протер глаза и вгляделся вперед. Справа от дороги, в вечернем тумане вился еле заметный дымок. В обе стороны от дыма тянулась темная полоска. Один ее край почти упирался в дорогу, другой - уходил в поле. - Дыма без огня не бывает. - задумчиво проговорил Извек. - Видать кто-то в ложбинке костерком балуется. Он проехал еще чуть-чуть, а когда до дыма осталось совсем немного, спешился, похлопал коня по шее и, крадучись, двинулся вперед. В сумерках стали видны взлетающие к небу искры. Дружинник пригнулся и почти ползком подобрался к краю мелкого овражка. В поросшей травой низине весело потрескивал костер. Вокруг огня темными грудами возвышались человек пять, все как один, откормленные, в широких суконных одеждах. - Монахи новой заморской веры, - определил Извек. - На Руси в таких черных балахонах отродясь никто не ходил. Неподалеку маячила большая телега, видимо купленная в какой-нибудь веси. Рядом пара лошадей щипала траву. Чернецы беседовали, перемежая разговор возлияниями из пузатого кувшина. Судя по лоснящимся от жира губам, и догорающим в огне костям, трапеза подходила к концу. На тряпице возлежали недоеденные куски мяса, и пара караваев хлеба. Кое-где белели богатые россыпи яичной скорлупы. Не удивительно, в каждого из дородных носителей культа, мог войти не один десяток. Сотник вернулся к коню, громко кашлянул и повел Ворона к ложбине. Подходя, заметил, что тряпица со снедью исчезла. На краю ложбины остановился, кашлянул еще раз и жестом поприветствовал сидящих. - Будьте здравы, уважаемые. Наспех утерев хари, все с невинным видом воззрились на дружинника. Самый объемный, судя по всему глава, прокашлялся и зычным голосом ответил : - И ты здравствуй, во славу господа. Сняв с коня поклажу, Извек двинулся вниз, приглядел у костра свободный камень, устало сел. Поглядывая на встревоженные лица, стал неторопливо расстегивать переметную суму. - Доброй трапезы вам. - Так пост ноне! - отозвался чернец поменьше. - Приспело время о душе думать, скоромное вкушать грех... - Тото у вас лица салом лоснятся, - улыбнулся Извек. Все повторно утерлись широкими рукавами, один быстро нашелся: - То не сало! - величественно произнес он. - То всеблагие слезы! - Что так? - встревожился Сотник. - Слезы вселенской скорби о мире нашем, - пояснил глава и, обратив лик к спутникам, истово взревел: - Восплачем, братья, о грехах человеческих, горько восплачем, хлебнем слез греха... Наскоро скроив постные рожи, все усердно перекрестились и, творя горячую молитву, задвигали губами. Извек покосился на усыпавшую землю скорлупу и темнеющие в огне ребра, усмехнулся неуклюжей хитрости: - Пост дело доброе, а овечьими мослами костер растапливали, чтобы, значитца, горело лучше. Пост это да, это конечно. Даже скорее всего. Знамо дело пост, пост - всему голова. Монахи переглянулись, сообразив, что попали впросак. Один, все же попытался отбрехаться: - А кости, э... они рядом валялись. Видать, остались от нечестивых язычников, что проезжали до нас. А мы решили тут прибраться, ну, и... побросали все в огонь. - Эт правильно, вокруг себя надо прибираться. - согласился Извек. - Ну как тут не прибраться, если под ногами валяются шесть гусей, один жирный барашек и корзинка куриных яиц. Он махнул рукой. - Ну да ладно, язычники так язычники. Не разделите ли со мной легкий ужин? Небогато, конечно, но как у вас говорят "чем бог послал". Не знаю, правда, кого послал и куда, но пирожки - вот они. Отведайте, авось понравится. Сотник развязал узелок и в воздухе поплыл сладкий дух бабкиных гостинцев. Глаза чернецов блеснули и уставились на угощение. Носы с шумом втягивали дразнящий запах. - Отведайте, уважаемые. Вы такого отродясь не пробовали - знакомая ведьма состряпала. Между прочим, самая могучая из всех. Вкус необычайный! Руки, потянувшиеся было за угощением, мгновенно отдернулись, будто по ним хлестнули крапивой. Монахи отшатнулись. На пирожки уставились, будто те сейчас прыгнут и вцепятся в горло. Главный судорожно глотнул и попятился к своему камню. - Благодарствуй, мы молитвами сыты, тем паче, что пост ныне, - вспомнил он и уселся к огню, опасливо косясь на Сотника. - Ну, как знаете. - пожал плечами дружинник и принялся за еду. Когда съел третий пирожок, монахи дурными голосами воспели псалом. То и дело, как по команде, с усердием осеняли себя святым знамением. Сотник, продолжая жевать, покачал головой и глянул на Ворона. Тот брезгливо дернул губой, скосил глаза на ревущие рожи и прижал уши. Монахи тем временем затянули мощней, все больше распеваясь и входя в раж. После того, как все в очередной раз размашисто перекрестились, Ворон с шумом отвалил несколько парующих "каштанов" и обдал чернецов облаком утробного аромата. Лица постующихся окислились, дух сперло, песнь прервалась. Извек порадовался, что сидит с наветренной стороны, спрятал виноватую улыбку в усы, но на коня посмотрел понимающе. Чернецы с трудом откашлялись, но вторично запевать не рискнули, с опаской поглядывая на черный лошадиный хвост. Ничего, подумал Сотник, Аппетит вам не испортишь, коль у вас пост. Доев, ведьмины гостинцы, отошел в сторонку, набросил плащ на седло, прилег и, сладко потянувшись, сложил руки на груди. Сквозь сон слышал, как чернецы долго и шумно укладываются, с трудом устраивая объемные тела под открытым небом. Разбудил Извека монотонный запев. Монахи старательно стонали непонятные фразы, из которых дружинник разобрал только странное утверждение, что блаженны нищие духом... Удивленно приоткрыв глаза, заметил что чернецы собрались завтракать. Однако на этот раз перед каждым стояла чашечка воды и краюшка хлеба. Заметив, что дружинник проснулся, глава хлебосольно повел пухлой ладошкой и смиренно изрек. - Добрый путник, не разделишь ли с нами трапезу. Сотник отрицательно мотнул головой. - Благодарень, вам, почтенные, но я не голоден. Разве что коника моего угостите, то-то он рад будет! Ворон будто ждал этого. Как ни в чем не бывало, двинулся к оторопелым монахам и, в мгновение ока схрумкал полкаравая хлеба. Нюхнув плошку с водой, фыркнул и вернулся к хозяину. Сотник нацепил уздечку, взялся за седло. Сзади послышался шорох крестных знамений и дрожащий голос главного: - Чудны дела твои, господи... - У нас чудес хватает, - согласился Сотник, затягивая подпругу. - Мне, пока я мелкий был, бабка много такого рассказывала. Вот, к примеру, чудо так чудо... Он, почесал затылок, сделал вид что вспоминает, наконец, встряхнул русыми волосами и таинственно начал: - Жили были старик со старухой, навалили три пуда с осьмухой, взялись мять - стало пять, взялись весить - стало десять. О, как! Взобравшись верхом, приложил руку к груди, вежливо склонил голову. - Бывайте, почтенные! Спасибо за хлеб-соль! Не успели чернецы изречь ответ, как Ворон привстал на дыбы и, порубив копытами воздух, сорвался с места...