Журнал «Если» - «Если», 2011 № 03
— Вот что, — сказал Войцех диссиденту-инквизитору на другой день. — Потопаешь со мной в проход. К роботам. Я тебя так и так туда бы уволок, ведь не чучело же из тебя делать. А там — если сгинешь, то, так сказать, естественным образом, а если нет — все равно меня не заложишь, потому что сам вместе со мной урановые сосны валить отправишься. Или все-таки заложишь?
Отец-инквизитор промычал что-то невнятное. «Бешеный таракан», судя по всему, решил обосноваться у него в голове. И, похоже, навсегда.
— Вот и хорошо, — заключил Войцех. — Сейчас навьючим тюки с товаром на твою механическую скотинку и тронемся.
— С каким таким товаром? — простонал Тупи. — А как же я?
— А мы с тобой, братишка, пешочком пойдем, — ответил Войцех. — А насчет товара — тебе знать ни к чему. А то трактир переименовывать придется.
— При чем здесь трактир? — насторожился Тупи.
— Да так…. Был «Благодарный упокойник» — станут «Благодарные упокойники».
— За что это я должен быть тебе благодарен? — возмутился отец-инквизитор. Потом спохватился и сказал: — Не надо переименовывать, я согласен.
Впрочем, особого секрета из груза Войцех не делал. Дорога к проходу вилась средь полей с фрактальными кустами, аккуратно подпертыми палочками. На ветвях то тут, то там вспыхивали на солнце продолговатые плоды молекулярных накопителей, похожие на помидоры сорта «дамские пальчики», только полосатые. Кое-где копошились селяне, не то батраки на службе государства, а может быть, просто каторжники. Разницы на расстоянии не ощущалось никакой. Тупи подумал, что работенка на плантациях в общем-то не бей лежачего, поэтому не удивительно, что Войцех и ему подобные типы с Околицы плевали на правозащитников-инквизиторов. Дальше Околицы все равно не сошлют. Войцех, казалось, угадал его мысли, потому что нахмурился и сказал:
— Думаешь, здесь всегда такое благорастворение? Ошибаешься, господин диссидент! Не видел, что делает с человеком случайно разрядившийся накопитель киловольт этак на пятьдесят? Вот и хорошо, что не видел, а они, будь неладны, когда созреют, через один чпокают. А если его вовремя не сорвать или не заземлить, то и каждый. Сейчас-то ничего, не поспели еще помидорчики, а как поспеют — только держись. По всей Околице воняет озоном да горелым мясом.
Тупи не знал, что ответить, поэтому счел за благо промолчать. И правильно сделал: Войцех с разгона сболтнул кое-что интересное.
— Вот комплектик ремонтный везем одной робочке, то-то Ламповая Роза обрадуется комплектику! И программки нелицензионные. Если служба лицензирования эти программки обнаружит, нам электретные поля земляничными полянами покажутся! Так что, правозащитничек мой бравый, подельники мы с тобой, и не любят нас официальные лица ни с этой стороны прохода, ни с той. Зато неофициальные относятся неплохо.
Тупи ожидал, что проход — это нечто вроде арки или двери в пространстве, но Войцех остановился перед зарослями энергокустов, на белых, неприятно блестящих ветках которых болтались болезненно гудящие, сросшиеся в багрово-синие гроздья плоды. В горле засвербело от озона.
— Смотри, правозащитничек, вот они какие, перезрелые накопители. Киловольт пятьдесят, наверное, набрали, не меньше! Хочешь потрогать?
Тупи не хотел. Он испуганно покосился на кусты и попытался отползти в сторонку, туда, где мирно тарахтела на холостых оборотах его железная лошадка.
— Ну же, смелее! — засмеялся Войцех и неожиданно схватил подельника за шиворот и сильно толкнул вперед, прямо на растопыренные контактные черенки страшных ягод.
Тупи заверещал на все поле и потерял сознание.
Очнулся он на маленькой, плотно утрамбованной проплешине на вершине холма. Вокруг ржаво скалился всяческий металлический и пластиковый хлам, и ни кустика не было, ни травинки. Рядом мирно попукивала выхлопом навьюченная контрабандой дизельная кобылка. Войцех, уже успевший напялить на голову ушанку-моргалку, расположился в невесть откуда взявшемся кресле с продранной пластиковой обшивкой, что-то жевал и с любопытством смотрел на диссидента-инквизитора.
— Впечатляет? — довольно дружелюбно спросил он. — С днем рождения тебя, электрический братец!
Тупи закашлялся. Тело дрожало остаточной дрожью, как это бывает после удара током, но — чудо — было вполне живым и даже не пахло горелым. Хотя, надо признаться, кое-чем все-таки попахивало.
— Они не настоящие? — спросил он. — Это ты нарочно меня толкнул, чтобы напугать?
— Ага, — согласился Войцех. — Нарочно. Не все вашему брату инквизитору над нами измываться, иногда надо и наоборот. Как видишь, я тоже всей душой за равноправие. А накопители самые настоящие, только немного разряженные. Но не все, а какие — тебе знать не положено. Кстати, для твоего начальства тебя теперь нет.
— Как так нет? — возмутился Тупи. Все-таки в проходе его немного тряхнуло, наверное, поэтому соображал он не очень хорошо.
— Перебрал «Бешеного таракана» и от излишнего рвения полез на электрические поля. Тут тебя и убило, — охотно объяснил Войцех. — Погиб при исполнении, одна сажа осталась.
— Неужели одна сажа? — расстроился Тупи.
— Чего ты хочешь, все-таки пятьдесят киловольт, — покачал головой изобретатель. — Тут и десяти хватило бы.
— А если проверят? — Тупи понемногу начал приходить в себя. Не может быть, чтобы братья-правозащитники поверили, что Тупи вот так легко превратился в грязное угольное пятно среди электрических полей.
— Если найдется дурак, который полезет в кусты, то следующие киловольты будут его, — серьезно сказал Войцех. — Мы тут не шутки шутим. Ну, вставай, брат-упокойник, нам туда.
Внизу, под холмом, словно положенные на бок соты, расстилался неведомый и опасный мир роботов, в котором нормальному человеку, вроде Тупи, по правде говоря, делать было совершенно нечего.
8.Удивительное дело! Воплощенное в жизнь равноправие рано или поздно приводит к существенному усекновению прав сторон. Хотя, с другой стороны, чем меньше прав, тем легче их защищать — логично ведь? Так что чрезмерное увлечение защитой прав, с одной стороны, сокращает и количество обязанностей, но с другой — приводит к минимизации возможностей. Именно поэтому по степени цивилизационного убожества мир роботов вполне соответствовал миру людей. Думаете, там существовали огромные автоматизированные заводы, производящие всё и вся? Мощные исследовательские центры, работающие над совершенствованием искусственного интеллекта? Ничуть не бывало! Во-первых, автоматизированный завод, обладающий развитым собственным интеллектом — это уже не человек и не робот, а некое другое существо, причем разумное, а ни один разум не может эксплуатировать другой, не нарушая его прав. Интеллект автоматизированного завода должен быть ограничен, иначе неизвестно чего ему приспичит и что он натворит, а главное — кому все это расхлебывать. Ну, а ограничение — это уже поражение в правах. Поэтому лучше пусть их не будет, этих прав и этих заводов, тогда и нарушать ничего не придется. А уж про какой-нибудь высоконаучный центр и вовсе говорить не приходится. Где вы видели лояльный к существующему порядку вещей научный центр? Не видели? Вот и я тоже! Научники и прочие креативные разумы всегда требовали для себя особых привилегий, а наличие привилегий у одних автоматически означает ущемление прав остальных. Но если нет науки, то нет и проблем с правами так называемых ученых, людей или роботов — все равно! Так что никакой науки, кроме канонической, и да здравствует стабильность!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});