Феликс Крес - Король просторов

И наконец, эта странная девушка. Она командовала пиратами, все это видели. Вард был удивлен до крайности, поскольку, узнав корабль, полагал, что увидит его капитана - мрачную легенду Просторов. Потом он услышал от лоцмана, что Бесстрашный Демон погиб, а девушка - его дочь...

Он поднялся и вышел на палубу.

Уже наступил день - угрюмый, серый и грозный. По небу ползли большие темно-синие тучи. Брызги волн падали на палубу. Старый, заслуженный корабль тяжело боролся, переваливаясь с борта на борт.

Вард увидел Раладана, который стоял широко расставив ноги и сунув руки за пояс. Матросы и солдаты вокруг него почти ползали по палубе, хватаясь за все, что давало хоть какую-то опору. Лоцман же стоял, словно его ступни были прибиты гвоздями к доскам.

Капитан взял фонарь и спустился в трюм.

Он не знал, что влечет его туда. Присутствие девушки на корабле вызывало у него какое-то странное беспокойство. Дочь величайшего пирата всех времен... Что еще нужно?

Она лежала на боку, спиной к миске с остывшей едой. Ему показалось, что она чуть вздрогнула, увидев отсвет фонаря. Ноги ее были все еще связаны. Он не удивился. Столь крепко завязанных узлов не распутаешь одними пальцами. Впрочем, она, похоже, даже и не пыталась...

Он подумал, что, если корабль потонет, что представлялось в данной ситуации вполне вероятным, девушка будет биться в путах в затопленном трюме. Правда, если бы они и в самом деле шли ко дну, гибель ожидала бы всех, но перспектива смерти со связанными ногами показалась ему чересчур жуткой. Он достал меч и взял девушку за плечо.

- Сядь.

Она попыталась исполнить требуемое, но столь неуклюже, что он тут же понял, что без его помощи об этом нечего и думать. Его снова потряс вид полубессознательного, горящего в лихорадке лица, а на нем - пустой красной глазницы, очерченной неровными следами шрамов. Он видел его уже не однажды, но на этот раз подумал, что столь изуродованная женщина не должна ходить по земле.

С некоторым трудом удерживая равновесие, он острием меча приподнял край черной тряпки, которая когда-то была юбкой богатого платья, и перерезал веревки. Опухшие ступни казались мертвыми, он был уверен, что ей еще не скоро удастся ими пошевелить.

Дыхание девушки стало более хриплым - видимо, возвращающаяся в сосуды кровь причиняла ей боль. Тело судорожно дернулось. Вард присел на ящик, молча глядя на девушку в мигающем свете пляшущего на крюке фонаря. Покрытое кровью тело продолжала бить дрожь, сквозь жалкие лохмотья одежды виднелись посиневшие от холода груди. В порыве внезапной жалости он снял короткий военный плащ и набросил его на лежащую. Он пытался убедить себя в том, что эта избитая, замерзшая женщина наверняка совершила в своей жизни немало такого, о чем лучше даже не думать... Но разум говорил одно, а глаза - совсем другое. Он видел перед собой лишь измученную, беззащитную девушку, в которой, казалось, едва теплилась жизнь. Сейчас, когда тень скрыла левую половину ее лица, в ее облике не было ничего демонического. Грязная, больная девочка. Сколько ей лет? Не больше шестнадцати...

Вард встал, думая о том, что все те, кто был против того, чтобы доверить ему командование кораблем, знали, что говорят. Он был чересчур мягок. Под внешней жесткой личиной скрывалось мягкое сердце... Однако капитану парусника морской стражи не положено было страдать излишней щепетильностью.

У входа в темный трюм вспыхнул свет второго фонаря. Вард чуть наклонил голову и нахмурился, узнав вошедшего. Урядник поднял фонарь повыше и с притворным удивлением воскликнул:

- Капитан Вард! В самом деле, капитан и в самом деле думает обо всем, на него всегда можно положиться, вот именно, можно положиться, всегда!

Вард молчал. Альбар подошел ближе, глядя на укрытую плащом девушку.

- Укрыта, заботливо укрыта, - констатировал он. - Капитан, мы успеем до бури? Похоже, нет.

Он сел на ящик, с которого только что встал Вард, и, блуждая взглядом где-то над его плечом, неожиданно по-деловому сказал:

- Господин Вард, я не моряк, но, думаю, от бури нам не уйти. Я прав? Не дождавшись ответа, он продолжал: - Господин Вард, я знаю, что ты считаешь меня скотиной. Пусть так. Но сейчас не время для взаимной неприязни, не время, вот именно. Эта пиратка бури не переживет. Должен признаться, я с ней немного перестарался. Качка наверняка ее прикончит, даже если мы не потонем.

Вард наконец раскрыл рот:

- Хочешь ее допросить до того, как она умрет?

- А что в этом плохого?

Барк раскачивался все сильнее. Волны с грохотом били о борта.

- Золото, которое спрятал отец этой девицы, мне не нужно, - сказал урядник. - Ты знаешь закон, Вард. Отобранная у разбойников добыча, если не найдутся ее первоначальные владельцы, предназначается в помощь семьям погибших солдат. Нравится это тебе или нет, но мой бич может сделать доброе дело.

Капитан стиснул зубы. Каким бы человеком ни был Альбар, на этот раз справедливость была на его стороне.

- Ты прав.

Альбар толкнул ногой неподвижное тело, плащ сполз в сторону. Внезапно оба наклонились, глядя на дергающуюся в ритме качки голову. Вард присел и поспешно дотронулся до лица девушки, потом поднял взгляд:

- Ты прав. Но она только что умерла, господин Альбар.

Наверху, на палубе, раздался превосходящий грохот волн дикий вопль, от которого застыла кровь в жилах. Оба бросились к выходу.

Неподвижно стоявший на раскачивающейся палубе Раладан окинул взглядом низко нависшее небо и море вокруг корабля. Его внимание привлекла черная точка на северо-западе. Он нахмурился и напряг зрение.

Корабль содрогнулся от могучего порыва ветра.

Шло время.

Матросы, не обращая внимания на соленые брызги, начали собираться у бакборта. В конце концов все бросили свои дела и сосредоточенно следили за черным пятнышком, поскольку оно уже не было точкой, быстро приближаясь. Слишком быстро для корабля, слишком быстро для морского зверя, намного, намного быстрее...

Растолкав матросов, Раладан вцепился в фальшборт. По спине у него пробежали мурашки. Ему знакома была эта картина. Во имя Шерни! Эта картина была ему знакома!

Неизвестно, кто из команды понял первым, но кто-то закричал, а мгновение спустя его крик подхватили все. На палубе забурлило. В толкотне из-за все усиливавшейся качки кто-то вылетел за борт. Все бежали вниз, под палубу, словно нутро корабля могло защитить от мчащегося, как ураган, черного, выжженного остова. Он несся, не обращая внимания на ветер, быстро, как птица, словно сам был ветром; разбитый нос рассекал волны, расходившиеся двумя огромными гребнями вдоль корпуса. Почти лежа на борту, с обожженными обломками мачт, он летел прямо навстречу несчастному барку.