Рей Дель - Псиматы

- И что же вы предполагаете делать?

- Я проведу остаток своих дней за тюремными стенами. Существуют предания, из которых следует, что иногда самураи, вместо того чтобы совершить ритуальное самоубийство, становились буддийскими монахами. Тюрьма, конечно, не монастырь, но выбирать мне не приходится.

- Завидую вашей определенности!

- Я просто иду по своему пути. И тебе следует поступать так же, хоть ты и не самурай. Ты должен разобраться в себе, Гарри-сан. Темная сторона влечет тебя, но ты все еще не подвластен злу. Расскажи, почему ты считаешь, что убил полицейского?

- Ну, - замялся Гарри, - дело в том, что я практически ничего не помню. Я ехал по шоссе, когда вдруг частично потерял сознание. Очнулся у полицейской машины. В сущности, больше ничего не помню.

- У тебя было какое-то дело? Почему ты ехал по тому шоссе, Гаррри-сан?

- Ну вообще-то тот полицейский забрал у меня права, и я следовал за ним, чтобы поставить автомобиль на полицейскую стоянку до судебного разбирательства.

- Что же тебя заставило думать, будто ты совершил убийство?

- Полицейские мне предъявили обвинение, содержащее неоспоримые доказательства. На месте преступления обнаружены мои отпечатки пальцев и ДНК, кроме того... Я не вполне обычный человек.

- Что ты имеешь в виду?

- Это долгая история. В общем, я знаю, что при определенных обстоятельствах мог бы совершить нечто подобное.

- Мы не властны над своими желаниями, - сказал японец. - Но они только желания. Возможно, ты хотел убить того полицейского, Гарри-сан, но это вовсе не равнозначно самому убийству.

- Нет, дело в другом. Меня воспитывали для убийства, господин Юдзан. Вся моя жизнь - не более чем иллюзия. По большому счету я попросту не знаю, кто я. Кроме того, я обладаю сверхчувственным восприятием. Телепатия и все такое.

- Понимаю, - задумчиво сказал мастер меча.

- Я живу, как во сне, пронизанном бесконечным кошмаром. Я слышу мысли, господин Юдзан Цунемото. Если бы вы знали, до чего они отвратительны, по большей своей части. Я не могу остановить какофонию чужих фраз и желаний, иногда мне кажется, что голова вот-вот разлетится на куски. Тогда я стискиваю ее руками и кричу. Кричу, словно затравленный зверь. Но они не отпускают меня. Они используют мой мозг, чтобы обрести собственную жизнь. Иногда мне кажется, что я всего лишь ретранслятор. Это не вам, господин Юдзан, а мне впору выпускать себе кишки!

Японец задумчиво покачал головой:

- Понимаю тебя, Гарри-сан, но скажи, разве сейчас ты все еще слышишь эти голоса?

- Нет, но это не важно. Самое ужасное в том, что я не умею контролировать этот процесс. Мое сознание живет своей собственной жизнью.

- Думаю, что смогу тебе помочь. - Японец свесил ноги с кровати и надел тапочки. - Сядь в сейдза.

Бронсон с удивлением посмотрел на мастера меча:

- Во что, прошу прощения?

- Положение сейдза состоит в следующем, - объяснил японец. - Ты опускаешься на колени и садишься так, чтобы ягодицы касались пяток. Между коленями должен помещаться один кулак.

Аллигатор принял требуемое положение. Побитые зеки с опаской переглядывались и украдкой, так, чтобы Бронсон не заметил, крутили указательными пальцами у виска.

- Теперь закрой глаза и расслабься, сосредоточившись на дыхании. С каждым вдохом твое тело становится все легче. Вот оно уже как пушинка.

Гарри с удивлением отметил, что производимые им действия не являются для него чем-то новым. У него было такое ощущение, что тело, видимо, руководствуясь некогда накопленным опытом, выполняет упражнение в обход сознания.

- Ты должен отключить мысли, Гарри-сан. У тебя лицо человека, решающего математическую задачу.

Разрешить пустоте завладеть сознанием оказалось, пожалуй, самым сложным. Когда Бронсон справился с этой задачей, не осталось ничего, что тревожило бы его разум.

- Теперь сконцентрируйся на области сердца, - приказал японец, открой себя миру.

Гарри сосредоточился на сердечной чакре и почувствовал, как соки земли проникают в него. Он услышал пение птиц, шум ветра, шелест дождя. Он услышал людей, всех вместе. Но это уже был не клокочущий поток, готовый смести все на своем пути, а журчание горного ручья. Мысли, голоса, чувства людей доносились с некоторого отдаления. Это было похоже на просмотр кинофильма. Гарри не слышал никого и одновременно слышал всех. Он не мог разобрать слов, но знал, о чем говорит каждый человек.

- Не проваливайся, Гарри-сан. - Голос японца звучал так, словно прошел через толщу воды. - Потакать своим слабостям недостойно. Сконцентрируйся на дыхании, очистись.

Переходить к пустоте было мучительно, но Гарри Бронсон справился с этим. Он вновь ощутил себя чистым листом. Голоса изчезли, так, словно их никогда не было.

Японец подошел к Гарри и хлопнул перед ним в ладоши. Резкий щелчок вернул Бронсона к действительности.

В камере стояла такая тишина, что можно было различить дыхание заключенных.

- Теперь, Гарри-сан, ты знаешь, как управлять своим сознанием, сказал Юдзан Цунемото, - и ты можешь попытаться понять, кто же тебя подставил!

- Вы считаете, что я невиновен?

- Да, Гарри-сан, человек с твоим сердцем не может пойти на то гнусное преступление, которое ты описал мне!

- Ха! - донеслось с галерки. - Все мы тут чистенькие, только нимба не хватает.

Гарри резко повернулся и с ненавистью взглянул на Большого Папу. Наглая ухмылка сползла с физиономии идиота, словно скальп с головы жертвы ирокеза.

- Поговори, пока в сознании, - процедил сквозь зубы Аллигатор. - Еще слово...

- Ладно, ладно, - заюлил громила. - Успокойся, мужик.

- Так-то лучше.

Японец недовольно поцокал языком и повернулся спиной к Бронсону:

- Ты очень горд, Гарри-сан, - обратился он к стене. - Человеку твоего положения надлежит выказывать скромность. Иначе люди могут отвернуться от тебя.

- Но он...

- Не имеет значения, что происходит вокруг тебя. Ты должен находиться в центре событий, и подобно тому, как мастер меча способен развернуть перед противником трепещущий веер из свистящей стали и не подпустить врага к себе, ты должен быть способен удерживать зло на расстоянии при помощи внутренней силы. Накапливай ее, а не растрачивай, Гарри-сан. В этом и состоит твой путь.

- Простите, мастер!

- Узнай, кто убил полицейского, сделай это!

Бронсон принял положение для медитации и открыл себя миру. Сперва все повторилось, как в прошлый раз.

Голоса и мысли тысяч людей вошли в его сознание. Но через какое-то время он почувствовал, что нечто в этой разноголосице вырывается из общей канвы. Кто-то искал его. Гарри ощущал, как чужое сознание сканирует мир, подобно тому, как это делал он. Бронсон чувствовал, что в мысли людей то и дело вторгалась чужая воля.