Юрий Ячейкин. - Груз для горилл

И он начал тягучим речитативом, прямо как неподдельный рассказчик старинной бывальщины:

– Трубы трубят в Киеве, богатырские песни слышно в Чернигове, звондоносится до Путивля. Стяги подсказывают: то болельщики прибыли наединоборство и окружили боевую площадку. Всю ее обступили: шумятболельщики, звенят храбрые дружинники щитами багряными. В поле чистом, вкругу багряном Змей Горыныч бьет челом всеми головами, стольных любителейпоединка приветствует: он пламенем пламенеет, он искрою горячей искрит, ондымом белым дымит.Праздником огня начинается народное гульбище. Коврами узорочнымивыстлана дорога богатыря, славного змееборца. Богатырь булат несет, чтобыдобыть себе славы, а болельщикам – утехи. О чистое поле! Сколько ратныхигрищ видело ты при любой погоде! И когда солнце ломало золотые лучи наосиянных шлемах киевских храмов! И когда дрожали в черных тучах синиемолнии! Ты помнишь, поле, неотразимые удары Добрыни Никитича, хитрыехитрости Алеши Поповича, иже зарезавшего Тугарина Змеевича пред стольнымитрибунами киевскими? Отсюда слава идет по землям непознанным: Волге иПоморью, и Посулью, и Сурожу, и по Корсуни, даже до самого тебя,тмутараканский остолоп!Но, о братие! Позор славу затмевает, хула красному слову не товарищ…Лета минулого, когда Кия град приветствовал трехглавого Горыныча,гуляки шинкарские по полю чистому бутылки посеяли, а они взошлигорем-кучиною. Как начал Горыныще ногами топтать, как стал Горыныще огнемвыжигать, как начал Горыныще под самые облака подпрыгивать, тут в негоголь кабацкая бутылками и стала швырять, в огненные пасти его этимиогнегасителями и попала. Зашипел Змей Горыныч, будто жар в воде, и полегна ковыль-траву костьми белыми, извергая на град стольный хулу и серу.Вот ведь что устроили: себе – небольшое развлечение, а тмутараканскимдурням – большую радость! Досадно, о братие, что дружинники в тот моментрастерялися, щитами багряными Змея Горыныча от ярыг не защитили, острыхкопий своих на поганцах не притупили. И только буй-тур змееборец вышелодин на один против дебоширов, которые без мечей побеждают Змея страшного,и злой была сеча…Надо, о братие, славу нашу поднять, себя показать, болельщиков и гостейпотешить. Хочется верить, что во время очередных состязаний змееборца сГорынычем дружина в целом и каждый дружинник в отдельности приложат всесилы, чтобы ни единая бутылка не пролетела на поле, чтобы ни единыйогнегаситель не упал на чудовищ огнедышащих.Змееборцам – слава!Людям – потеха!А Змеям Горынычам – вечная жизнь в былинах этого времени!

…Понятное дело, – уверенно продолжал Добрыня, – это Красное Слово писалось не для красного словца. Речь шла о новом единоборстве с Горынычем, и нужно было заранее позаботиться об образцовом порядке на поле брани. В том же номере "Дружинника" была помещена широкая информация о прибытии новейшего крылатого супостата. Под названием "На воздушных трассах Киевщины – Горыныч". Вот послушайте. – И Добрыня Никитич перешел с тягучего речитатива древнего рассказчика на скороговорку современного радиокомментатора:

На днях киевляне имели счастливую возможность познакомиться с новой усовершенствованной моделью летающего супостата: на воздушные трассы града Кия вышел Змей Горыныч – тяжеловес (общий вес – 5000 пудов, из них 1200 пудов горючего, длина от носового рога до последнего хвостового шипа – 125 саженей, размах крыльев 82 сажени). Сейчас это высокотехничное чудовище высшей весовой категории проходит в Жулянах последний цикл тренировок по боевому пилотажу и воздушным хитростям. Семь устрашающих огнедышащих голов на гибких эластичных шеях, тридцатисаженный могучий хвост, усеянный длинными шипами, жуткие клыки и когти создают неповторимый ансамбль стратегических и тактических способов ведения современного поединка. Воздушный монстр уже успел установить мировой рекорд кровожадности: за трое суток он проглотил 127 неосторожных ротозеев, что в среднем составляет 42 и 1/3 раззявы в сутки. Таким вот образом гостеприимные киевляне успешно решили сложную проблему питания заморского разбойника.

Эксперты богатырского корпуса дали высокую оценку самому молодому, но и самому могучему представителю из славного дома Горынычей. Некоторыми контурами он немного напоминает своих знаменитых серийных пращуров, которые извечно платили головами в честь и славу богатырей земли русской. Нет сомнения, что их потомок уяснит себе историческую миссию своего рода и достойно продолжит славную традицию.

Огнедышащий людоед вдохновил богатырей на новые ратные подвиги. Горят желанием скрестить свои мечи с крылатым соперником ветеран богатырского корпуса Добрыня Никитич, юный отрок Алеша Попович, новоприбывший крестьянский сын Илья Муромец и десятки других выдающихся богатырей. Но кому из них отдать пальму первенства? Кто из них опустошит княжеские запасы лавровых венков? На эти вопросы даст исчерпывающий ответ жеребьевка, которая состоится завтра пополудни на стольном подворье.

Главный тлумач жеребьевки – Владимир-князь. Вход на подворье свободный.

Итак, завтра жеребьевка. Через неделю – поединок. Следите за следующими номерами нашей летописи!

Билеты продаются во всех кассах столицы. Детям до 16 лет глядеть на

Змея Горыныча запрещено…

Чувствовалось, что Добрыня Никитич заканчивает свой удивительный и явно иронический рассказ:

– Ясное дело, жребий выпал на меня – князь Владимир хорошо ведал, у кого больше опыта. Но отчета о поединке я, к сожалению, процитировать не могу. Ни копии не снял, ни на память не выучил. Знаете, не спешил, ведь экземпляр летописи надежно сберегался в Печерском архиве. А до двадцатого столетия тот архив не дошел, потому что во времена славной сечи храброй дружины при защите Киева его сожгли темные татаро-монгольские невежды.

Психолог хмуро посматривал на красноречивого здоровяка.

– У вас действительно богатырский талант пародировать, – решился он наконец вымолвить. – Но как мне следует понимать вашу выдумку с летописным журналом? Как нежелание разговаривать со мной?

– Извините, – поспешно прервал его Добрыня, заметно покраснев. – Должен признаться: это действительно ребяческая выходка. Но что мне делать, если я знаю одно, а вы пытаетесь убедить меня в другом? Поверьте, я и в самом деле чуть ли не растерялся, когда впервые неожиданно попал в ваше, такое необычное для меня, время… И что мне теперь до ваших школ, когда все они такие ошибочные и слишком поверхностные?