Ярослав Веров - Бозон Хиггса

Он расхохотался. Хороший мысленный эксперимент. Воскрешённый НАСТОЯЩИЙ Ришелье встречает Ришелье, придуманного Дюма. Ценного. С информационной плотностью в тысячи раз выше информационной плотности реального великого политика…

Он почувствовал чьё-то присутствие, обернулся. В отдалении, на крутом утёсе сидела она. Царевна-Лебедь. Гордая шея, белоснежные перья. Он пошёл к ней, его мотало из стороны в сторону, он не замечал этого, лишь бормотал: «Не улетай… подожди, не надо, не улетай…» Она ждала.

— Скажи мне, — он не узнал своего голоса, — прошу тебя, скажи мне хотя бы ты… скажи мне хоть что-нибудь, иначе я сойду с ума…

— Тыхоро-оши-ий, — пропела сигнус. — Ноты-ыменя-яуже-енелю-юби-ишь…

И полилась песня. В ней не было слов. Или он не мог их разобрать. В песне была печаль и тоска, и тоска перетекала в надежду, а надежда снова сменялась печалью, а затем голос крылатой певуньи возвышался, и вот уже угроза и гнев слышались в нём, и ярость и страсть… и снова тихая печаль и боль… и надежда.

«Не надо!» — хотел крикнуть он, но не смог. В груди толкнулся Зов. Близко, понял он. Совсем близко. Кацивели, нет, — Понизовка. Что делать?

Закат окрасил облака над морем в пурпур и золото. Что ж. Зов силён, но от этого не удержит. Есть выбор. Есть! В плазмогане Дитмара ещё мерцает индикатор заряда. В эллинге ждут три девушки. Или — информационные пакеты? Или — истиннолюди? Кто-то четвёртый вот-вот явится в мир.

Он поднёс плазмоган ко лбу.

В груди клокотал Зов, в глаза смотрела смерть, и сердце рвала печальная песнь Царевны-Лебедь.

Сигнусадеи…

      Сигнус.

          Деи.

            Лебедь.

                 Бог.

                   Лебедь Божий…

У человека всегда есть выбор.

Наталья Лескова

Марсианин

Есть ли жизнь на Марсе?

Нет ли жизни на Марсе?

Науке это неизвестно.

Наука еще не в курсе дела.

Глава первая

Есть ли жизнь на Марсе?

— Я вас последний раз спрашиваю — чьё это художество? — Трынделка вышагивала по проходу, нависая над партами. — Советую признаться по-хорошему!

Я хмыкнул, развалился за партой, посмотрел на стенку, где по нежно-салатовой умиротворяющей краске кроваво-огненными буквами было написано:

Как у нашей у ТрынделкиВо-о-от такие буфера,В сладких грёзах о которыхНе усну я до утра.

«Художество» было моё, но признаваться я не собирался. Ещё чего.

— Что тут за улыбки? — Трынделка вперила в меня свои глазища. Того и гляди, сканирование начнёт. Это без допуска-то? А, пускай начинает — у меня мозги как надо прошиты. Только сканер себе обломает…

— Твоих рук дело! — шипит Трынделка, и глазами в меня — тыц-тыц. Ну, давай-давай! Посмотрим, кто кого.

— Кто это сделал? Ты? Я последний раз спра…

— Извините, но врать нехорошо.

— А! Кто сказал?!

Трынделка выпрямилась, словно арматуру проглотила. Я вздохнул с облегчением. А сканер у нее ничего… Вполне себе сканер. И откуда только такой взялся? Поднажми она немного, и первая линия защиты точно бы накрывалкой накрылась.

— Это я сказал, — поднялся над классом мальчик-одуванчик с третьего ряда. Белобрысенький, щупленький, глаза в кучку, чёлка по линейке подстрижена. Это что еще за забагованный? Новенький, что ли? Может быть… Учитывая, что в школу я захожу, когда совсем делать нечего, и только за тем, чтоб с Трынделкой поцапаться, ничего удивительного, что в классе всякие новенькие без моего ведома завелись.

— Это я сказал, — спокойно повторил новичок. — Пять минут назад вы утверждали, что задаете вопрос в последний раз. А теперь вы задаёте его снова. Значит, ваше заявление было ложным, а врать нехорошо.

Трынделка покраснела. Потом побледнела.

— Вон из класса! — Её узловатый палец уткнулся в новичка, а потом, описав окружность, указал на дверь. — И без опекуна в школе не появляйся! И ты, — она резко оборотила ко мне пылающий взгляд, — тоже вон! По тебе давно депрограммирование плачет! Куда только опекуны смотрят! Был бы ты под моей опекой…

— Вы действительно этого хотите? — Я поднялся, взглянул с высоты своих почти двух метров прямиком в разрез ее платья. — Или жаждете, чтоб я вас поопекал, а?

— Убирайся сейчас же! И без опекунов…

— В школу не приходи, — закончил я за нее и покинул класс.

Бедная-бедная Трынделка! Мне её иногда жалко — такая она злющая. И зачем только в социальную школу пошла? Сидела бы себе дома — мозг в Канал — да обучала бы нормальных детишек нормальным способом. Нет же, принесло её сюда, к нам — деткам избранным, усиленно социализируемым, тем, «кому в будущем суждено взять на себя тяжкую ношу управления человеческим ресурсом, бла-бла-бла…» Впрочем, хорошо что принесло — без нее тут была бы вообще скукотень полная, хоть вой, а так — всё разнообразие в жизни.

Кстати, о разнообразии. Что это тут за выскочка выискался? Наглеть в школе — это моё единоличное право. Совсем однокласснички без меня распустились, раз всякие новички на мою лапочку-Трынделку покушаются… Надо с этим разобраться, ох надо.

Парнишка стоял в коридоре, белёсыми ресницами хлопал и по сторонам пялился.

— Ты кто такой, а? — начал я разговор сразу и всерьёз. Припёр его к стенке и навис угрожающе — всем своим нехилым ростом. Страшно, да?

Оказалось — ни фига не страшно. Он уставился прямо на меня и спросил вежливо до одури:

— Что именно вас интересует? Моё имя? Род занятий? Социальный статус?

— Выделываешься? — Я сомкнул брови на переносице так, что уши затрещали. Обычно это действует безотказно…

— Нет. Просто я не понимаю и хочу уточнить… Кстати, что у вас с лицом? Это нервный тик?

— Ща как по лбу дам, узнаешь, что у меня такое с лицом!

— Извините, я не понимаю взаимосвязи между этими событиями…

И тут я не выдержал и захохотал. Вот кто бы мог подумать, что типчик с внешностью «дурачок типичный» может так изысканно выражаться?

— И откуда ты только такой взялся… — только и мог сказать я сквозь смех.

— С Марса.

Он что, чокнутый? Или притворяется?

— Ага, а я с Венеры.

— Этого не может быть. Колония на Венере была уничтожена девяносто лет назад… Или вы… Вы… Вы тоже — Сохранённый?!

И прежде чем я успел понять, что за тут такое творится, он мне на шею бросился. То есть собирался броситься. Потому что охранная система у меня безотказно работает. Любое несанкционированное физическое вторжение в персональную зону воспринимается моей боевой прошивкой как враждебное. Мальчонку чуть по стенке не раскатало.