Дэвид Эддингс - В поисках камня (Белгариад - 3)

- Что случилось? - спросил Гарион.

- Это насест Полидры, - сказал Волк. - Моей жены. Она сидела здесь и наблюдала за мной - иногда годами, особенно под конец.

- Насест?

- Она предпочитала совиное обличье.

- А-а... - Гарион как-то никогда не думал, что старик был женат, хотя иначе и быть не могло, раз тетя Пол и её сестра - его дочери. Во всяком случае, связь между совами и таинственной женой объясняла предпочтение, которое тетя Пол питала к этому обличью. Гарион понимал, что обе женщины, Полидра и Белдаран, имели самое прямое отношение к его появлению на свет, но вопреки какой бы то ни было логике обижался на них. Они делили с его теткой и дедом отрезок жизни, о котором ему самому никогда-никогда не узнать.

Старик поднял кусок пергамента и вытащил из-под него странного вида устройство со стеклышком на одном конце.

- Я-то думал, что потерял тебя, - сказал он устройству, ласково притрагиваясь к нему. - А ты все это время был под пергаментом.

- Что это? - спросил Гарион.

- Прибор, который я сделал, пытаясь понять причину гор.

- Причину?..

- У всего есть своя причина. - Волк поднял прибор. - Вот погляди... - Он оборвал фразу и поставил прибор на стол. - Слишком сложно объяснять. Кроме того, я не уверен, что вспомню, как он работал. Я не трогал его с тех пор, как в Долину пришел Белзидар. Тогда мне пришлось оставить свои исследования и заняться его обучением. - Старик посмотрел на пыль и беспорядок. - Бесполезно, - сказал он. - В конце концов пыль попросту осядет снова.

- До прихода Белзидара ты жил здесь один?

- Здесь был мой повелитель. Вон там его башня. - Волк указал в северное окно на высокое, стройное каменное строение примерно в миле от них.

- Он и впрямь находился здесь? - спросил Гарион. - Я хочу сказать, не только его дух?

- Да Он действительно обитал здесь. Это было до того, как боги ушли.

- Ты всегда жил здесь?

- Нет. Я пришел сюда, ища, чего бы украсть; впрочем, я думаю, это не совсем так. Мне было тогда примерно столько же лет, сколько тебе сейчас, и я умирал.

- Умирал? - удивился Гарион.

- Замерзал до смерти. За год до того я после смерти матери ушел из родной деревни и первую зиму провел в шатрах безбожников. Они были тогда уже очень стары.

- Безбожников?

- Алгосов - вернее, тех, кто не пошел за Горимом на Пролгу. Дети у них больше не рождались, и меня они приняли с радостью. Языка их я тогда не понимал, их неумеренная нежность меня раздражала, поэтому весной я убежал. В начале следующей зимы я собрался назад, но недалеко отсюда меня застигла метель. Я лег у подножия башни моего повелителя и собрался умирать - тогда я не знал, что это башня. Так мело, что она показалась мне просто грудой камней. Насколько помню, я тогда очень себя жалел.

- Воображаю. - Гарион вздрогнул, представив себе одиночество и близость смерти.

- Я скулил, и звук этот потревожил моего повелителя. Он впустил меня скорее, желая утихомирить, чем по какой-либо иной причине. Как только я оказался внутри, я стал искать, что бы мне стащить.

- А он вместо того сделал тебя чародеем?

- Нет. Он сделал меня слугой - рабом. Я отработал на него пять лет, прежде чем узнал, кто он такой. Кажется, временами я ненавидел его, но исполнял его приказания - почему, не знаю. Последней каплей было, когда он приказал мне отодвинуть с его дороги большой камень. Я выбивался из сил, но сдвинуть не мог. Наконец я достаточно разозлился, чтобы сдвинуть его разумом, а не руками. Этого повелитель, конечно, и ждал. После того дела у нас пошли лучше. Он изменил мое имя - Гарат - на Белгарат и сделал меня своим учеником.

- И последователем?

- Это произошло несколько позже. Мне еще многому пришлось научиться. Впервые он назвал меня своим последователем, когда я пытался понять, почему некоторые звезды падают, - а сам он тогда работал над круглым серым камнем, который подобрал на берегу реки.

- А причину ты понял? То есть почему звезды падают?

- Да. Это совсем не сложно. Тут все дело в равновесии. Мир, чтобы вращаться, должен иметь некий определенный вес. Когда вращение замедляется, падают несколько звезд. Их веса оказывается достаточно.

- Никогда об этом не думал.

- Я тоже - до определенной поры.

- Камень, который ты упомянул. Это был...

- Око, - подтвердил Волк. - Пока повелитель его не коснулся, он оставался самым обычным камнем. Как бы там ни было, я познал тайну мировой воли - в конце концов, не такая уж это и тайна, - или я тебе уже это говорил?

- Кажется, да.

- Наверное. Я иногда повторяюсь. - Старик взял в руки пергаментный свиток, посмотрел на него, потом положил на место. - Сколько всего начато и не закончено. - Он вздохнул.

- Дедушка?

- Да, Гарион?

- Это... то, что в нас... как много с его помощью можно сделать?

- Все зависит от твоего разума, Гарион. Более сложный разум способен совершать более сложные действия.

Совершенно очевидно, что сила эта не в состоянии сделать то, чего не может вообразить направляющий её разум. Потому мы и стараемся познать больше - чтобы расширить возможности своего разума и полнее использовать нашу силу.

- Разум у каждого свой, не такой, как у других. - Гарион с трудом пытался что-то осмыслить.

- Да.

- Не означает ли это, что наша... то, что у нас есть, - он избегал слова "сила", - тоже у каждого разная. Иногда ты что-то делаешь сам, а иногда поручаешь тете Пол.

Волк кивнул.

- В каждом из нас это разное. Кое-что можем мы все. Например, все мы можем двигать предметы.

- Тетя Пол называет это теле... - Гарион замялся, позабыв слово.

- Телепортация, - закончил Волк. - Перемещение чего-либо в пространстве. Это самое простое - и обычно все делают это первым. И шума от него больше всего.

- Об этом она мне говорила. - Гарион вспомнил раба, которого вытащил из реки в Стисс Торе, - раба, который потом умер.

- Полгара может делать то, чего не могу я, - продолжал Волк. - Не потому, что она сильнее меня, но потому, что мыслит иначе. Мы не знаем в точности, что именно может каждый из нас, поскольку не знаем, как работает наш мозг. Ты с легкостью делаешь то, на что я не посмел бы и замахнуться. Может быть, оттого, что не сознаешь, насколько это сложно.

- Я не понимаю, о чем ты.

Старик пристально посмотрел на него.

- Может быть, ты и впрямь не понимаешь. Помнишь сумасшедшего монаха, который напал на тебя в деревне на севере Толнедры, вскоре после того, как мы выехали из Арендии?

Гарион кивнул.

- Ты исцелил его от безумия. Это означает, что в момент исцеления ты должен был до конца понять природу его болезни. Это исключительно трудно, а ты сделал это, даже не задумываясь. И потом, конечно, жеребенок.

Гарион взглянул в окно на малыша, резвившегося на лугу рядом с башней.