Владимир Немцов - Осколок солнца

А Нюра... Нет, никому бы она не выдала своего секрета. Однако Маша его разгадала.

- Ты мне брось эти штучки, - сказала она однажды. - В щепку превратилась. Да разве он тебе пара?

Нюра попробовала схитрить:

- Нужен мне твой Кучинский!

- Я не про Кучинского, - отрезала Маша. - На начальника нечего глаза пялить. Совесть потеряла. Ведь он ученый. А ты кто? Дура и есть дура. У него, поди, в Москве жена - профессор или артистка.

Закрыв лицо руками, Нюра прошептала:

- Никого у него нет. Жора рассказывал, он все знает.

- Все равно нечего сохнуть. Неровня. Ему за сорок, а ты девчонка. Руби дерево по себе.

Нюра промолчала. Да разве она виновата? Ведь не старое время, когда графини только за графов выходили. Необразованная, это верно. Ну и что ж? Учиться будет, книжки читать. Она уже начала заниматься. Лишь бы он не уехал отсюда, тогда ей не жить. Но почему на ее долю выпала самая трудная в мире любовь? Знала бы раньше, поостереглась, не стала бы глаз на него поднимать, уши заткнула бы ватой, чтоб голоса его не слышать.

Поздно. Притаившись за окном, ждала, когда он пройдет на зеркальное поле, прислушивалась, не принесет ли ветер тихое его словечко. Ночью прижимала к губам руку, которую он держал, когда здоровался.

Недавно она почувствовала что-то вроде ненависти к нему. Зачем он ходит в аккумуляторную? Зачем тревожит, мучает? Но когда ему случалось по нескольку дней не отходить от лабораторного стола и Нюра его не видела, было еще страшней... Пусть приходит, пусть все останется по-прежнему. Пытаясь разобраться в своих чувствах, Нюра спрашивала себя - чем же покорил ее Павел Иванович? Конечно, таких людей она еще не встречала. В Запольске ученых не было. Но разве в этом дело? Не все ли равно, кто он - ученый, инженер, землекоп. Он просто Павел Иванович, молчаливый, душевный, ласковый. При самой первой встрече, когда Нюра пришла к нему с направлением на работу, он долго расспрашивал ее, журил, что училась мало, дал список книг, которые советовал прочесть. А глаза у него открытые, чистые; такие глаза никогда не лгут. Он выходил из лаборатории, и Нюра, спрятавшись в кустах, следила за ним любящим, преданным взглядом, поворачиваясь за ним, как ромашка к солнцу.

Ей казалось, что любовь может сделать все. Но не сразу. Она боялась разлуки. Ведь Павел Иванович сам говорил, что тут будет строиться медный комбинат, где обойдутся без всяких аккумуляторных: поставят волчки, вроде того, какой здесь испытывается, - и Нюра с Машей не нужны. С ненавистью прислушивалась Нюра к тонкому гудению распроклятого волчка, - этот непонятный бессердечный автомат может разлучить ее с Павлом Ивановичем.

А Курбатов ничего не замечал. Для него Нюра была одной из сотрудниц - и только. Правда, за последнее время Нюра ему чаще попадалась на глаза. Но какое это имеет значение для человека, у которого столько забот?

Ничего не зная о новой лаборатории, Нюра боялась лишь одного: приедет комиссия, примет опытное поле, и Павел Иванович уедет на другое строительство. Только бы выиграть время. Любовь делает чудеса. Узнает о ней Павел Иванович, узнает! Ну, а там уж пусть будет, что будет!

И вот, несмотря на разные причины, желания Нюры и Кучинского совпадали: надо оттянуть время строительства и пуска медного комбината. Пусть фотоэнергетическое поле испытывается подольше.

Перед отъездом на практику Кучинский зашел в главк к своему другу инженеру Чибисову, которому очень завидовал.

- Прощай, старик, не поминай лихом. Поеду рыть себе могилу. И черт меня дернул пойти на это отделение!

То и дело поправляя большие очки, молодой инженер говорил сдобным, солидным голосом:

- Ничего, поможем. Нажмем. Курбатов уже носится с новым проектом. А мы думаем - рановато. Нужна длительная проверка. Есть опасения, что слой его стареет.

- Но ведь с ним уже целый год ничего не делается.

- Откуда мы знаем? По отчетам?

- Не только. Вы ведь посылали своих представителей, и завод тоже посылал.

- Мы не верим их методике измерений.

- Кто не верит?

- Понимающие люди. - Чибисов снял очки и спрятал их в боковой карман. Тут есть одно серьезное дело. - Он оглянулся на дверь. - Как ни странно, но сами мы его не сможем разрешить. Вот если бы... - Чибисов не договорил и отвернулся.

- О чем разговор, старик?

- А не подведешь? Мы бы, конечно, своему поручили, но тебе удобнее, ты пока еще не в штате. - В этом "пока еще" был ясный намек, что дело не за горами. - Ты вроде как посторонний, это нам и нужно. Курбатов человек уважаемый, талантливый, но обидчивый до крайности. Попробуй ему скажи. что мы передали образцы плит "К-8" для проверки в другой институт, - такую истерику закатит, что только держись.

Кучинский высказал сомнение: ведь это же обычная практика, и никто никогда не обижается.

- Тут есть еще одна тонкость. - Голос инженера снизился до шепота. - В другом институте работает вроде как бы его конкурент. Не поладили они в свое время. Так вот, тот утверждает, что курбатовский слой стареет и что он может доказать это совершенно новым способом, отличным от обычной методики измерений. Дело большое, государственное. - Чибисов вздернул свое остренькое личико. - Надо поиспытать. Но тот человек не пойдет против Курбатова в открытую. Да ему никто и не поверит, скажут - из зависти подкапывается. Сам понимаешь, тут дипломатия нужна. Мы, конечно, могли бы запросить Курбатова официально, пусть пришлет образцы ячеек, которые работали на восьмом секторе. Но кто знает, какие он пришлет? Вынет из ящика стола - и все тут.

- А что, такие случае бывали?

- Нет, не скажу. Но ведь нас учат доверять и проверять. Так-то, друг Жора, - Чибисов похлопал его по колену. - Надеемся на тебя и ждем. Восьмой сектор не маленький, отколи кусочек и пришли. Услуга пустяковая, но уговор - не болтать. Способ пересылки выбери любой. Только, сам понимаешь, адресовать в главк не стоит. Мы бережно относимся к нашим работникам, тем более к Курбатову.

Что-то в этом поручении не нравилось Кучинскому. О начальнике четвертой лаборатории он слыхал много хорошего. Ребята, проходившие у него производственную практику, отзывались о нем - великолепно. Знакомая девочка, лаборантка, души в нем не чаяла. Говорила, какой он справедливый, честный, как он дело свое любит. Тогда к чему же эта тайная проверка? Но, во-первых, задание исходило от заместителя начальника отдела, так сказать, сверху, а во-вторых, он знает этого заместителя "как облупленного". Встретились на курорте, подружились, потом встречались на вечеринках, ухаживали за одними и теми же девочками. Короче говоря, друг проверенный. Такой не выдаст.

Намек на возможность устроиться в главке пришелся Кучинскому по вкусу. Да ради этого он душу дьяволу продаст, а не только выполнит пустяковую просьбу! Кроме того, Кучинский утешал себя мыслью, что дело это "большое, государственное". Может, действительно Курбатов ошибается: изобретатели особый народ, они настолько влюблены в свое детище, что не замечают в нем никаких недостатков. Приедет комиссия, формально, по старому методу проверит результаты годичной эксплуатации курбатовских ячеек и вынесет решение строить огромное фотоэнергетическое поле для будущего комбината. Ясное дело - миллионы полетят в трубу.