Евгений Рубаев - Серая шапка

— А они, наверное, протестуют, что им электроэнергии не дают? Демонстрации там всякие, марши протеста?

— Нет. Никто никогда не протестует.

— Как же они в таких условиях живут — ни электричества, ни дороги!

— Социологи давно подсчитали, что если у члена общества существует ежемесячный доход на пятьдесят бутылок напитка, то он никогда не будет протестовать. Этот слой общества так и зовут, «пятидесятники». Им платят пособие за освоение залежных земель в размере, чтобы купить пятьдесят бутылок, и общество испытывает социальный покой!

— А молодёжь? — вспомнил про своих сверстников Рэд. — Которые живут в городе. Я думаю, что их такое положение вещей не устраивает!

— Для них проводят всевозможные турниры с мячом. Международные команды играют в разные игры. То руками, то всеми частями тела. Проводят постоянно какие-то матчи. Ну, сломают они пару скамеек — беда-то небольшая!

Дорога, то есть канава с жижей из грязи, тянулась всё так же вдоль полей с чертополохом. Даже хутора уже не попадались на пути. Изредка с рёвом проносились встречные гусеничные транспортёры, обдавая их ГТТ грязью. На ветровое стекло из жиклёров постоянно подавалась смесь жидкости и воздуха для очистки обзора. Эдди уступил управление Рэду со словами:

— Всё равно здесь полицейских не бывает, последнего мы видели за границей города.

Рэд вспомнил, что видел, как полицейский остановил какую-то женщину и что-то ей объяснял, удерживая её документы. Рэд тогда ещё спросил:

— Что он такое внушает женщине? Что ездить необходимо с соблюдением правил?

— Нет, — кратко ответил Эдди. — Денег немного выклянчивает.

— Так неудобно же. Как это — у девушки просить денег?

— А они только у девушек и клянчат. Мужчины их посылают куда подальше — всё. А женщины же сердобольные. Дают почти всегда.

Управление транспортёром Рэду давалось легко — оно состояло из одного джойстика и напоминало детскую игрушку. Анализатор с помощью локаторов ощупывал впереди ГТТ дорогу и сам устанавливал рекомендуемую скорость. Это было единственное неудобство, потому что временами машина сбрасывала скорость, и у Рэда каждый раз создавалось впечатление, что в машине что-то поломалось. Постепенно он к этому неудобству привык, так как вообще очень легко осваивал любую технику.

Вскоре впереди показались более цивильные постройки, напоминающие дом отдыха, который они покинули утром. Эдди занял место за джойстиком, а Рэд стал осматривать приближающиеся строения. В принципе, это оказалось одно-единственное здание на большой территории, обнесённой двойным забором. Они легко миновали проходную, просканировав карточку Эдда. На ресепшене их спросили:

— Вы будете оставаться на ночлег?

Они ответили отрицательно, сказав, что сегодня же намерены вернуться на базу отдыха. Непрерывно улыбаясь, девушка-администратор предложила:

— Ну, вы хотя бы тренажёрный зал посетите!. Это входит в вашу карту гостя!

— Нет, нет! — категорически возразил Эдди.

Рэд спросил его тихонечко:

— Давай в тренажёрный зал сходим, разомнёмся…

— Ты что?! Знаю я этот тренажёрный зал! У них тренажёры подсоединены к насосам, и спортсмены, терзая тренажёр, перекачивают воду в бассейн, чтобы там проток был от гниения воды!..

После лёгкого ланча некий ответственный товарищ проводил их к месту рыбалки. Удочки он им выдал по запросу Эдда, наживка полагалась впридачу. Они расположились на удобных раскладных стульчиках неподалеку друг от друга, забросили снасти, и потекла у них неторопливая беседа. При путешествии в шумном ГТТ было не так удобно общаться, а здесь Рэд просто одолел Эдди расспросами. Но тот, похоже, был любителем отвечать менторским тоном на незатейливые вопросы. Возможно, став морфологом, Эдди не реализовал своё изначальное призвание быть педагогом, и Рэд, не осознавая своей удачи, пользовался слабостью своего невольного наставника. Он спросил о том, что мучило его всё их сегодняшнее совместное путешествие:

— Эдди, скажи мне честно — мы находимся сейчас в реальном времени?

— Абсолютно! Скажу более, переход из одного времени в другое и из одного пространства в иное возможен лишь с санкции Посвящённых! Всё делается только по их распоряжению, как и у людей на Земле. Знаешь, Посвящённые всё время что-то регулируют, высевают какие-то вирусы в миру людей, выдёргивают людей к себе в лабораторию и вживляют им чипы. Потом эти «осеменённые» делают нужные для регулировки баланса среди народов открытия. К примеру, порох изобретают, или динамит, ядерную реакцию, генную инженерию и мало ли что ещё!

Рыбалка почему-то не клеилась. Эдди стал применять в рассуждениях об этом логику, но в ответ на его умозаключения Рэд воскликнул:

— Чего разводить антимонию? Ловить надо, подсекать!

— Чего подсекать? Если совсем не клюёт? Я думаю, что согласно логике, служащим, что эту рыбалку охраняют, от этой затеи ничего не корячится. Давай, дадим им что-нибудь, они враз нам поклёвку обеспечат!

— А что ты им дашь? Разве что только денег?..

У Рэда мелькнула было мысль, что по земным меркам надо бы поставить бутылку, но здесь были совсем другие условия игры, и что предложить — он не знал. Эдди оказался более гибким. Он сказал:

— Подарю-ка я им складной ножик! У меня их дома, как у дурака — махорки.

— Ты ими торгуешь, что ли?

— Нет, ты что! Только торговли бедному морфологу не хватало! Проводили мы как-то научную конференцию, сделали промоматериал — ножички с логотипом конференции. Выглядело загадочно!

Эдди окликнул служащего, который наблюдал за их рыбалкой. От него Рэд с Эдди узнали, что стоимость выловленной рыбы списывается с карточки отдыхающего, но некоторые, которые несознательные, скрывают истинное количество пойманной рыбы. Поэтому служащий неустанно дежурил и наблюдал. Объяснялось это администрацией кратко:

— Чтобы ловцы не утонули!

Рэда стала мучить эта мысль, и он, конечно же, опять стал приставать к Эдди:

— Слушай, а зачем отдыхающие скрывают количество выловленной рыбы?

— Ну, — сокрушался измождённый вопросами напарник, — боюсь, что этого не знает никто! Даже сами отдыхающие. Придумали какую-либо причину, вот и скрывают!

Подошёл служащий. Это был молодой ленивый увалень с немытыми руками и шеей. Он притворно-приветливо улыбался, но во взгляде чувствовалась вековая ненависть холуя к барину. Он восхищённо осмотрел ножик, подергав все имеющиеся раскладные причиндалы в нём. В голове его свербило, как у папуаса, впервые увидевшего саксофон: «Ух, ты-ы-ы! Вот бы мне такой!»