Дуглас Адамс - Путеводитель вольного странника

— Пожалуй.

Все трое сели и перестали обращать внимание на мелькающие вокруг них сцены.

— Если с моим мозгом что-то и сделано, то сотворил это я сам, — начал Зафод. — Причем сварганил это таким образом, чтобы не засветиться на правительственных контрольных тестах. А значит, я сам не должен был ничего знать об этом. Круто, да?

Триллиан и Форд кивнули.

— Что же это за секрет, который я никому не мог доверить, ни Галактическому правительству, ни даже самому себе? Отвечаю: не знаю. Но я пошевелил мозгами и кое о чем, кажется, догадался. Когда я решил баллотироваться в Президенты? Вскоре после смерти Президента Йюдена Вранкса. Помнишь Йюдена, Форд?

— Ну, — ответил Форд. — Тот арктурианский капитан, с которым мы столкнулись, когда были желторотыми юнцами. Классный парень! Вспоминаю, как он дал нам конских каштанов, когда мы ворвались в его мегагрузовоз, и еще заявил, что ты самый поразительный карапуз, которого он видел.

— О чем это вы? — недоуменно спросила Триллиан.

— Давняя история! — махнул рукой Форд. — Времена нашего детства на Бетельгейзе. Бетельгейзские торговые разведчики находили новые рынки, а арктурианцы осуществляли все перевозки между центром Галактики и периферией. А до дурделлийских войн, надо сказать, вовсю свирепствовали космические пираты, и мегагрузовозы приходилось оснащать самыми фантастическими средствами защиты. Словом, крепости, а не корабли, причем огромные — на орбите вокруг планеты затмевали солнце.

И вот юный Зафод решает захватить один такой корабль. На трехдюзном скутере для ближних стратосферных полетов. Псих сумасшедший, представляешь?! А я составил ему компанию: побился об заклад, что ничего у него не выйдет, и решил проследить, чтобы он не вернулся с поддельными доказательствами. Что ж из этого вышло? Сели мы в трехдюзник, который он черт знает как перекроил, за неделю прошли три парсека, ворвались в мегагрузовоз, до сих пор не понимаю, каким образом, пробились на мостик, потрясая игрушечными пистолетами, и потребовали выкуп. Просто невообразимо! Я продул все свои карманные деньги на год вперед. И ради чего? Ради конских каштанов!

— Этот капитан, Йюден Вранкс, оказался своим в доску, — подхватил Зафод. — Накормил нас до отвала, чем душа пожелает, самыми редкими лакомствами, конечно, конских каштанов дал, сколько хочешь, и телепортировал нас обратно. Прямо в бетельгейзскую государственную тюрьму.

Мировой парень. Стал потом Президентом Галактики. — Зафод помолчал. — А незадолго до своей смерти он меня навестил.

— Да? — удивился Форд. — Ты и не заикался.

— Ага.

— Что же он сказал? Зачем он к тебе пришел?

— Он рассказал мне о «Золотом сердце». Это его идея — украсть корабль.

— Его?

— Да, — подтвердил Зафод. — А единственная возможность украсть корабль — присутствовать на церемонии запуска.

Форд сперва замер, затем громко расхохотался:

— Выходит, ты решил стать Президентом ради того, чтобы всего-навсего украсть корабль?

— Именно.

— Но почему? — воскликнул Форд. — В чем его назначение?

— Понятия не имею, — признался Зафод. — Полагаю, если бы я четко представлял себе его назначение и на черта он мне сдался, то засветился бы на контрольных тестах и не прошел бы в Президенты. Полагаю, Йюден поведал мне еще много такого, что надежно скрыто в моем подсознании.

— И ты намудрил со своими мозгами лишь потому, что Йюден тебе что-то такое сказал?!

— Он кого хочешь мог уговорить.

— Да, но, Зафод, старина, тебе самому надо беспокоиться о себе!

Зафод пожал плечами.

— И ты не имеешь никакого представления о причинах всего этого? — не унимался Форд.

Зафод надолго задумался.

— Нет, — наконец произнес он. — Я не выдам своих тайн ни словом, ни намеком. Впрочем, — прибавил он после дальнейших размышлений, — это понятно. Я бы себе и на грош не доверился.

Через мгновение последняя планета из каталога растаяла, и они оказались в роскошно обставленной приемной.

— Сейчас мыши вас примут, — объявил высокий магратеец.

Глава 30

— Теперь тебе все известно, — сказал Слартибартфаст, вяло пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем кабинете. Он подошел к ближайшей груде, взял сверху один листок, но, не найдя куда его положить, вернул на прежнее место; груда немедленно рассыпалась. — Пронзительный Интеллектомат спроектировал Землю, мы ее построили, а вы на ней жили.

— А потом пришли вогоны и уничтожили ее за пять минут до завершения программы, — не без горечи продолжил Артур.

— Да, — молвил старец, безнадежно оглядывая комнату. — Десять миллионов лет насмарку! Десять миллионов лет, землянин… Ты можешь представить себе такой огромный период времени?! — Помолчав, он добавил:

— Вот вам бюрократия.

— А знаете, — задумчиво проговорил Артур, — это многое объясняет. Всю жизнь я испытывал странное беспричинное чувство, что в мире что-то происходит — что-то большое, даже зловещее, — а от меня это держат в тайне.

Слартибартфаст беспечно махнул рукой:

— Совершенно нормальная паранойя. У кого ее нет?

— Но если все испытывают одно и то же, это же что-то значит? — воскликнул Артур. — Может быть, за пределами известной нам Вселенной…

— Может быть. Какая разница? — остудил его пыл Слартибартфаст. — Может быть, я стар и утомлен, но, по-моему, шансы установить истинные причины происходящего столь абсурдно малы, что лучше не ломать себе голову, а заняться делом. Взгляни на меня, я специалист по береговым линиям, получил премию за Норвегию. — Порывшись в какой-то немыслимой груде, он извлек плексигласовый ящичек с макетом Норвегии. На ящичке было выгравировано его имя. — Вот скажи: есть в этом смысл? — спросил старец. — Лично я его не вижу. Всю свою жизнь я занимался фьордами. На быстротечный миг они вошли в моду, и меня удостоили высшей награды.

Повертев ящичек в руках, он пожал плечами и небрежно отшвырнул его — однако не так уж небрежно, чтобы тот упал не на мягкое.

— Во втором экземпляре Земли, который мы сейчас строим, мне поручили Африку, и, разумеется, я делаю ее с фьордами — люблю их и уверен, что они придают континенту старомодное очарование в стиле барокко. А мне заявляют, что получается недостаточно экваториально. Экваториально!.. — Слартибартфаст горько рассмеялся. — Какое это имеет значение? Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.

— Вы разве не счастливы?

— Нет. В том-то и беда.

— Жаль, — сочувственно произнес Артур. — А мне казалось: какой приятный, спокойный образ жизни…