Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

Рука короля Казмира раздраженно дернулась; подобная болтовня представлялась ему бесполезной и легкомысленной… Тем не менее, Сульдрун, судя по всему, чувствовала себя в своей тарелке. Возможно ли, что боязливая затворница Сульдрун была умнее, чем он предполагал?

Карфилиот обратился к принцессе: «Я нахожу наш разговор чрезвычайно любопытным. Надеюсь, мы сможем продолжить его в другое время?»

Сульдрун ответила самым церемонным тоном: «По сути дела, герцог, мои наблюдения не отличаются особой глубиной. Их обсуждение с таким опытным собеседником, как вы, только поставило бы меня в неловкое положение».

«Как вам будет угодно, — развел руками Карфилиот. — И все же я не хотел бы лишиться удовольствия провести время в вашем обществе».

Казмир поспешил вмешаться — непредсказуемая откровенность принцессы могла полностью испортить впечатление: «Герцог Карфилиот, я замечаю нескольких высокородных дворян, ожидающих возможности вам представиться».

Позже король отвел Сульдрун в сторону: «Меня удивляет твое поведение! Неужели ты не понимаешь, какой ущерб ты мне наносишь? Благорасположение герцога совершенно необходимо для осуществления наших замыслов!»

Находясь перед величественной персоной отца, Сульдрун остро ощущала слабость и беспомощность. Она жалобно, тихо воскликнула: «Батюшка, пожалуйста, не заставляйте меня обручаться с Карфилиотом! Он меня пугает!»

Казмир ожидал жалоб и протестов. Его ответ был неумолим: «Чепуха! Пустоголовые фантазии! Такого жениха, как Карфилиот, еще нужно поискать, уверяю тебя. Все будет так, как я решил».

Сульдрун стояла, опустив голову. Ей очевидно нечего было сказать. Казмир повернулся, промаршировал вдоль Длинной галереи и поднялся по лестнице в свои хоромы. Сульдрун смотрела ему вслед, вытянув руки по бокам и сжимая кулаки. Она тоже повернулась и побежала в другую сторону — наружу, в залитую послеполуденным светом оранжерею, под рябью теней, отброшенных арками, в подземный переход, к двери в стене, вниз к старому саду. Солнце, уже начинавшее опускаться к горизонту, печально озаряло высокие кучевые облака; сад казался недружелюбным, отчужденным.

Сульдрун прошлась вниз мимо разрушенной виллы и устроилась под старым цитрусом, обняв руками колени и размышляя о судьбе, надвигавшейся подобно грозовой туче. Не было никаких сомнений — по меньшей мере, так она считала — что Карфилиот пожелает на ней жениться, увезти ее в далекий Тинцин-Фюраль и там, не торопясь и следуя своим прихотям, изучать тайны ее тела и ума… Солнце погрузилось в облака, подул холодный ветер. Сульдрун задрожала. Поднявшись на ноги, она все так же, с опущенной головой, вернулась в Хайдион. Когда она поднялась в свои апартаменты, встревоженная леди Дездея сделала ей выговор.

«Где вы были? Королева велела хорошенько вас принарядить — предстоят званый ужин и танцы. Ваша ванна уже приготовлена».

Сульдрун безучастно сбросила одежду и вступила в широкую мраморную ванну, до краев наполненную теплой водой. Горничные натерли ее мылом из оливкового масла и жженого алоэ, смыли мыло водой, надушенной лимонной вербеной и вытерли ее мягкими хлопчатобумажными полотенцами. Волосы ее расчесывали, пока они не заблестели. Ее одели в темно-синее длинное платье, а на голове разместили тонкий серебряный обруч, инкрустированный пластинками лазури.

Леди Дездея наконец отошла: «Больше ничего не могу сделать. Ты несомненно привлекательна. И все же чего-то не хватает. Тебе не мешало бы немного флиртовать — без излишнего усердия, разумеется! Дай ему знать, что ты понимаешь, что у него на уме. Шалость в девушке — как соль на жареном мясе… А теперь закапаем настойку наперстянки, чтобы искрились глаза!»

Сульдрун отпрянула: «Не хочу я никаких капель!»

Гувернантка хорошо знала, насколько тщетны были попытки спорить с принцессой: «Вы — самое упрямое создание на свете! Как обычно — делайте что хотите».

Сульдрун горько рассмеялась: «Если бы я делала, что хотела, я не спускалась бы на бал».

«Да-да, конечно! Полюбуйтесь, какая у нас выросла своенравная недотрога! — Дездея поцеловала принцессу в лоб. — Надеюсь, жизнь подчинится вашим капризам… А теперь пора на банкет. Умоляю вас, будьте вежливы с герцогом — ваш батюшка, король, надеется выдать вас замуж».

На званом ужине король Казмир и королева Соллас восседали во главе огромного стола; Сульдрун посадили справа от отца, а Карфилиота — слева от королевы.

Сульдрун украдкой наблюдала за герцогом. Невозможно было отрицать, что его чистая бледная кожа, густые черные волосы и блестящие глаза выглядели красиво — даже чересчур красиво. Карфилиот изящно ел и пил, умел вежливо поддерживать разговор. Упрекнуть его, пожалуй, можно было только в скромности — он очень мало рассказывал о себе. Тем не менее, Сульдрун старалась не встречаться с ним глазами, а когда время от времени ей приходилось с ним говорить, трудно было подыскивать слова.

Сульдрун догадывалась, что Карфилиот чувствует ее отвращение — и что это обстоятельство лишь подзадоривает его. Излияния герцога становились все выспреннее, словно он надеялся преодолеть ее антипатию ослепительным фейерверком галантных манер. Ивее это время Сульдрун ощущала подобное ледяному ветерку пристальное внимание отца, нервировавшее ее в такой степени, что порой ей трудно было держать себя в руках. Она опустила голову к поставленному перед ней блюду, но не могла заставить себя есть.

Протянув руку к бокалу, она так-таки встретилась глазами с Карфилиотом. На мгновение она оцепенела. «Он знает, о чем я думаю, — говорила она себе. — Он знает — и усмехается, как будто я ему уже принадлежу…» Сульдрун оторвалась от созерцания лица герцога и опустила глаза. Продолжая улыбаться, Карфилиот отвернулся, чтобы выслушать замечания королевы Соллас.

На балу Сульдрун надеялась избежать особого внимания, смешавшись со стайкой фрейлин — не тут-то было. Сэр Эшар, помощник сенешаля, скоро нашел ее. Ей пришлось составить компанию королю Казмиру, королеве Соллас, герцогу Карфилиоту и группе знатных вельмож. Как только заиграла музыка, Карфилиот пригласил ее на танец, и она не посмела отказаться.

Они молча вышагивали в такт аккордам, то вперед, то назад, кланяясь и совершая изящные пируэты среди разноцветных шелков и шороха атласных костюмов. Тысячи свечей на шести огромных люстрах наполняли зал мягким желтоватым светом.

Когда музыканты кончили играть, Карфилиот отвел принцессу поближе к стене, чуть поодаль от столпившихся придворных. «Не знаю, что сказать, — заметил герцог. — У вас настолько ледяные манеры, что они кажутся таящими угрозу».