Александр Усовский - Переход хода

Уже изрядно вечерело, когда на горизонте показались огни большого города — причём, что характерно, Стамбул начался задолго до официальной шильды, и к началу собственно городской территории уже успел изумить Одиссея своей величиной. Вот это городишко! Население, наверное, миллионов десять, никак не меньше!

Заехав совсем чуток в глубину городских кварталов, он понял, что парковаться в этом городе практически негде. На широких автострадах парковка запрещена, а все переулки были под завязку забиты машинами. Ладно, доедем до первой станции метрополитена там определимся. Не может быть, чтобы где-нибудь в районе оной станции не было стоянок — пусть даже платных, не важно. В конце концов, он же не месяц тут будет жить…

Карта, купленная ещё в Сливене, ни черта не помогала — сам чёрт, наверное, составлял здешний генплан, или, что, скорее всего, никакого генплана здесь вообще отродясь не было, строил, кто что хотел и как аллах на душу положит, не иначе. Господи, да ещё эти бесконечные вывески всевозможных магазинчиков, забегаловок и отелей! Одиссей готов был взвыть от тоски — где ж обещанная картой станция метро?

Но всё же терпение и труд всё перетрут — среди разноцветья вечерних реклам Одиссей, наконец-то, обнаружил вожделенный знак метрополитена — какой в Стамбуле был весьма невелик, по сравнению с московским — просто карлик. Единственный подземный участок метрополитена между районами Таксим и Левент был открыт в сентябре двухтысячного года, а общая протяжённость линии, как помнил Одиссей из путеводителя, не достигала и восьми километров. Негусто для почти десятимиллионного города!

Ему, правда, не удалось оставить машину прямо у входа на станцию метро — пришлось минут двадцать крутиться вокруг знака с буквой "М", очерченной синим кругом с красной стрелкой, в поисках стоянки — но, обнаружив, наконец, вожделенный знак "паркинг", он уткнул свою "шкоду" между двумя турецкой сборки "рено", захлопнул дверь и направился к метрополитену. Теперь ещё предстоит найти таинственную улицу Сакызагаджи, а там — принадлежащий чете Сарыгюлей отель "Галата Хаус", у дверей которого погиб подполковник Гончаров. Ну что ж, вперед, навстречу прекраснейшей Оксане Сарыгюль — и её криминальному супругу. От которого в ближайшие две недели будет очень многое зависеть…

— Нет, что в ящиках — не знаю даже я. Догадываюсь — но не знаю точно. — И Одиссей отрицательно покачал головой.

— И ты хочешь, чтобы эти ящики я здесь, в Стамбуле, в грузовик загрузил, через Турцию протащил и на иракской границе каким-то твоим знакомым передал? И что внутри у ящиков не спрашивал? — Взгляд курдского бандита стал колючим и подозрительным.

— Да, я хочу, чтобы ты именно в этом нам помог. Не просто так — мы готовы тебе заплатить за работу. И за риск.

Туфан пренебрежительно махнул рукой.

— Я о деньгах или риске не говорю. Я о грузе говорю. Или ты мне что внутри говоришь — или разговора нет.

Одиссей вздохнул. Переговоры с курдом, начавшиеся полчаса назад, никак не вытанцовывались — курд гнул свою линию, и непонятно было — из пустого ли любопытства, или же в его интересе было второе дно…

Когда этот Туфан час назад вошёл в гостиную — ему показалось, что вошедший хозяин заведения заполнил собой весь свободный объем помещения. Господин Сарыгюль не был высок ростом, плотноват, насторожен — но во всех его движениях сквозила такая сила и уверенность в себе, что и Одиссей понял, что разговор с ним не будет ни лёгким, ни простым. Но не до такой же степени!

Ладно, хрен с ним. В конце концов, Левченко ничего по этому поводу не говорил — стало быть, он имеет право действовать в пределах своей компетенции. Раз о сохранении абсолютной секретности груза ничего не говорилось — стало быть, он может сообщить этому бандиту, что именно надо будет перевезти из Стамбула в Силопи и дальше, за реку…

Одиссей отхлебнул яблочного чаю — и проронил негромко:

— Я думаю, что в этих ящиках — ракетные установки. Противотанковые и зенитные. Может быть, запчасти к ним. Но в любом случае — оружие. Если его обнаружат — всем, кто участвует в операции, конец. И мне очень надо доставить этот груз … туда, куда его мне надо доставить.

Туфан едва заметно кивнул. А затем, неторопливо закурив — спросил так же вполголоса:

— Кому ты их хочешь передать?

Одиссей пожал плечами. А чёрт его знает, в чей адрес на самом деле пойдет этот груз! Но, пожалуй, в данном случае лучше предположить, что оружие предназначено для мятежных турецких курдов — глядишь, сработает племенной инстинкт…. И Одиссей бросил равнодушно:

— Вашим. Кому ж ещё?

Господин Сарыгюль после нескольких минут раздумий отрицательно покачал головой.

— Я таких наших не знаю, которым ракеты нужны.

Одиссей пожал плечами. Он что, за дурака его держит?

— Курдской рабочей партии.

Хозяин гостиницы поднял на Одиссея тяжелый взгляд.

— Они не наши.

Одиссей даже немного растерялся. Не их? А чьи? Вот чёрт…

Сарыгюль продолжил, и в его голосе зазвучала сталь:

— Они в свои игры играют. Им независимость нужна — мне нормальная жизнь. При моём земляке Тургуте Озале46 президент, премьер-министр и министр внутренних дел Турции — были курды. Оджалан тоже хочет президентом быть — в своём Курдистане. В этом его независимом Курдистане можно будет только контрабандистам жить. Я к Истанбулу привык, я что-то менять не хочу. Я КРП не помогаю. Я с ними в армии воевал; я не хочу и сейчас им помогать. Я твои ракеты не повезу. — Затем, сделав глоток чаю, хозяин заведения продолжил чуть мягче: — Я знаю, с моим домом рядом твой друг погиб. У меня тебе долг есть. Я твои бумаги подпишу и твой груз приму — только приму. Дальше не повезу. Мне война в моей стране не нужна.

— Тебе не нужны деньги?

Сарыгюль отрицательно покачал головой.

— Такой ценой — нет.

Одиссей промолчал, неторопливо налил в чашку свежего чаю, выбрал на блюде кусочек пахлавы поаппетитней, с удовольствием положил его в рот — и, не спеша разжевав и запив сладость, спросил:

— А если не для КРП?

— А для кого?

Одиссей про себя улыбнулся. Ни Левченко, ни Кулешов — не проронили о цели операции ни слова; конспираторы, блин. Как будто неясно, кому сейчас на Среднем Востоке остро нужны противотанковые и зенитные ракеты! Наш курд не желает, чтобы эти весьма грозные средства ведения боя оказались в руках сепаратистов Оджалана — что ж, тогда, пожалуй, Одиссею стоит огласить свои собственные мысли по поводу пункта назначения — по ходу, это будет только для пользы дела…

Он допил чай, довольно вздохнул — и бросил коротко:

— Для иракского сопротивления. — А затем добавил: — Курды только примут груз и передадут его дальше, под Багдад.