Евгений Прошкин - Истребитель «Родина»

Если угодно, мы вернемся к обсуждению Волкова, но я должна напомнить, что исследования в области биотехнологий на Колыбели и на Сфере давно идут разными путями. Десять лет назад мы уже располагали симбиотической системой, пусть и опытными образцами, а противник еще только подбирался к ней. Однако есть области, в которых нас значительно опередили. Не исключено, что медики Сферы способны поднять и естественную температуру тела. И... Стив, я опасаюсь, что их достижения этим не исчерпываются. Война идет слишком долго. Хотя о Войне вы знаете не меньше моего.

— Вы огорчены.

— Вовсе нет.

— Я не хотел сеять в вас сомнения.

— Хотели, как всегда, бескорыстно поделиться своими. — Ксена растянула губы, но улыбки не получилось. — Не стоит и пробовать, правда? — сказала она, посмотрев в зеркало.

— Нам это не идет, — согласился офицер.

— Почему же вы не делились сомнениями в присутствии Трайка? — спросила она.

— Волков действительно необычен для землянина. Но это не главное. Просто я вас поддерживаю, вот и все.

— Благодарю, Стив, — отстраненно произнесла Ксена и, убрав ветчину в холодильник, пошла мыть руки.

Ее утомили и дискуссия, и сама персона Волкова, но чем дольше Ксена о нем размышляла, тем противоречивей казались выводы, даже предварительные. Волков мог быть не агентом Сферы, а человеком, это она все еще допускала, но в таком случае количество опасных совпадений выходило за разумные пределы. Если же считать Волкова шпионом, то это был самый сильный противник, с каким ей доводилось бороться.

При иных обстоятельствах Ксена без колебаний отдала бы приказ на захват, но она подозревала, что Волков и сам знает далеко не все. По крайней мере, так это выглядело со стороны: абсолютно человеческое поведение — и поступки, словно безотчетные, но целиком укладывающиеся в логику действий профессионала. Шаги, быть может, единственно верные. Безукоризненная игра. Или... настоящее непонимание своей задачи.

Ксена склонялась к мысли, что одной корректировкой обмена веществ у Волкова не обошлось и что его сознание также претерпело вмешательство. Он был погружен в местную культуру максимально, гораздо полнее, чем участники Миссии. Где-то на глубинных уровнях сознания скрывалась его истинная сущность, но выявить ее силовыми средствами Ксена не надеялась. Резидент Сферы мнил себя человеком и, вероятно, воспринимал свою легенду как безусловную реальность. И при этом — координировал деятельность агентурной сети.

— «Зови их сюда, пусть присоединяются», — вновь повторила Ксена, поднимая руки к сушилке. — Зовите их, Волков, зовите.

Взяв со стола бутылку, Андрей вытряс из нее последние капли и с омерзением проглотил. После разговора с Канунниковым мысли рассеялись, и собрать их вместе не представлялось возможным. Враги, которые «Мы Вам не враги», как будто бы чего-то боялись — панически.

— Выжигают полпустыни одним залпом, но от страха дрищут перед партизаном... — Андрею удалось это пропеть на какой-то неуловимо знакомый мотив.

Он осмотрелся и, обнаружив терминал, постучал себя по лбу. Вернув на экран незаконченный сеанс, Андрей вырезал начало диалога и отсек все свои фразы. На экране остались только реплики от пользователя «Зайка».

— Зайка-Зайка, — вздохнул он. — Зачем ты так быстро ушла? Могли бы еще потрепаться. Пять лет не виделись... Так, и что у нас тут? Немного, немного...

В окне висел короткий столбец.

ЗАЙКА, а как всегда:) ничиво:)

ЗАЙКА, да я такая:) боишься отмороженных?:)

ЗАЙКА, вообще да:)

ЗАЙКА. ОК

ЗАЙКА, конечно:)

ЗАЙКА, а?

ЗАЙКА, трабл! родаки вернулись, котик чао...

Тыкая пальцем в монитор, Андрей отметил начальные буквы:

— А... Д... В... О... К... А...Т... — Он провел по лицу ладонью. — И это все? Все, что ты хотела мне сказать, Зайка?

Адвокат у него в жизни был только один — первый и последний.

Мейстер за пять лет ничуть не изменился: жидкие, но идеально уложенные волосы, младенческая свежесть кожи и щеточка светлых усов. Невысокий, вальяжный, с проницательным взглядом. Андрею подумалось, что адвокат, не исключено, тоже упражняется перед зеркалом.

— Иван Адольфович? — спросил он ради приличия, да и просто чтобы не молчать. — Вы позволите?

Мейстер жил в престижном районе Крылатское-Северное, в квартире с нерационально большим количеством комнат: из холла было видно четыре дверных проема, не считая лесенки на второй уровень.

— Дома я не принимаю, — царственно произнес адвокат.

— Не надо меня принимать, я не лекарство. Со мной нужно поговорить. — Андрей заметил снисходительное удивление и добавил: — Ответить на пару вопросов.

— Я уже сказал. Обращайтесь в офис, мой секретарь запишет...

Что именно должен был записать секретарь, Иван Адольфович пояснить не успел. Его щека поймала тупой нос ботинка, и адвокат, не вынимая рук из карманов халата, оказался в дальнем углу, между креслом и напольной вазой.

— Денег у меня нет! — выпалил он, прикрываясь ладонью, хотя теперь их разделяло метров пять наборного паркета.

— Могу одолжить. — Андрей увидел работающий монитор и прислушался.

Выступал Президент. За спиной у него маячил крейсер «Адмирал Мельник», снятый с высоты птичьего полета. Виктор Ф. Кастель, по обыкновению, бубнил, как пономарь, и Андрей разобрал лишь отдельные фразы: «акт милосердия», «представители Миссии», «торжество гуманизма». Президента на мгновение сменил зэк в полосатой шапочке. Андрей отметил, что в «Каменном Чертоге» таких не выдавали. Затем показали перекличку в колонии, самолет, спускающегося по трапу мужчину того же, но уже без шапки, и трех женщин с цветами, плачущих от счастья. Мать, жена, дочь — угадал Андрей. Правильный набор. Все ждали, и все дождались. Почти как в жизни.

— Что вам угодно? — прокряхтел Мейстер, поднимаясь. — Кто вас послал?

— Смотря куда. Если в лагерь, то плохая работа адвоката.

Иван Адольфович почесался, чем окончательно разрушил образ надменного интеллектуала.

— Я вас не помню, — сказал он. — Я много дел проиграл.

Андрей со значением оглядел дорогую мебель.

— Некоторые дела я выигрывал, — отозвался Мейстер.

— Хорошо, что не все. А то куда бы вы девали деньги?

— В доме наличных нет! — воскликнул адвокат. — И на счету тоже, — неуверенно добавил он. — В этом году я погасил остаток кредита за квартиру и еще...

— А я в этом году впервые мог подать прошение о помиловании, — перебил Андрей.

— Н-да? Ну тогда я вас поздравляю!

— С чем?

— Прошение удовлетворили? Вы же на свободе.

— Нет. — Андрей прошелся по комнате и встал под какой-то репродукцией: красные брызги на зеленом фоне. — Это нельзя назвать свободой.