Майкл Крайтон - Случай необходимости

— Хирургия. Мы только что закончили занятия по акушерству и гинекологии.

— Ну и как?

— Нормально, — вежливо сказал он.

Уже направляясь к двери, я спросил:

— А где у вас была практика по акушерству?

— В «Бостонском роддоме», — он задержал на мне взгляд и помрачнел. — Предвосхищаю ваш следующий вопрос: да, я ассистировал при таких операциях. И знаю, как это делается. Но вечером в воскресенье я был на дежурстве в больнице. Всю ночь. Вот так.

— Благодарю вас за уделенное мне время, — сказал я.

— Пожалуйста, — ответил он.

Выходя из общежития, я увидел, что мне навстречу направляется высокий, худощавый, седой человек. Конечно, я сразу же узнал его, хотя нас все еще разделяло весьма почтительное расстояние.

Это определенно был Дж.Д.Рэндалл собственной персоной.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Солнце начало клониться к закату, и теперь небольшой дворик между зданиями оказался залитым его золотисто-желтым светом. Я закурил сигарету и пошел навстречу Рэндаллу. Когда он увидел меня, на лице его изобразилось легкое удивление, и затем он улыбнулся.

— Вы доктор Берри.

Вполне дружелюбно. Он протянул мне руку. Я пожал ее: сухая, чистая, дизинфецированная до двух дюймов выше локтя в течение десяти минут. Рука хирурга.

— Приятно познакомиться, доктор Рэндалл.

Он сказал:

— Вы хотели видеть меня?

Я посерьезнел.

— Моя секретарша, — продолжал он, — сказала, что вы заходили ко мне в приемную. Спрашивали о карте.

— Да-да, — сказал я, — о карте.

Он беззлобно улыбнулся. Он был примерно на полголовы выше меня.

— Я думаю, что будет лучше все-таки внести в это дело некоторую ясность.

— Разумеется.

— Тогда идемте.

Он не собирался произносить это приказным тоном, но так уж получилось. Я подумал о том, что хирургов можно назвать последними из самодержцев современного общества, это последний уцелевший класс людей, на которых был возложен всеобъемлющий контроль за ситуацией. Хирурги принимали на себя ответственность за благополучие своих пациентов, персонала, короче, решительно за все.

Мы пошли обратно, направляясь к автостоянке. У меня было такое чувство, как будто он приехал сюда специально за тем, чтобы повидать меня. Я не имел ни малейшего представления о том, как он мог узнать, что я здесь, но тем не менее это ощущение меня не покидало. Рэндалл размахивал руками при ходьбе. Сам не знаю почему, но я обратил внимание именно на это; в памяти даже всплыл закон невропатолога — закон размахивающих рук.[22] Я видел его руки, огромные руки, казавшиеся непропорциональными в соотношении со всем остальным телом, огромные, волосатые, мускулистые руки с покрасневшей кожей. Ногти на них были аккуратно подстрижены до требуемой в хирургии длины в один миллиметр. Его седые волосы были коротко подстрижены, а холодные серые глаза придавали лицу выражение деловитой заинтересованности.

— В последнее время кое-кто из коллег несколько раз упоминал ваше имя в разговоре, — сказал он.

— Вот как?

— Да.

Мы пришли на стоянку. Машиной Рэндалла оказался серебристый «порше»; он остановился рядом со своим автомобилем и непринужденно прислонился к его отполированному крылу. Что-то в его манере давало понять, что мне следовало воздержаться от того, чтобы поступить подобным же образом. Еще какое-то мгновение он молча разглядывал мое лицо, а затем сказал:

— Они очень хорошо отзывались о вас.

— Я рад это слышать.

— Говорили, что вы человек справедливый в суждениях и благоразумный.

Я пожал плечами. Он снова улыбнулся мне, а затем спросил:

— Тяжелый день?

— Просто больше дел, чем обычно.

— Вы работаете в «Линкольне», это так?

— Да.

— Вы там на очень хорошем счету.

— Я стараюсь.

— Мне говорили, что ваша работа безупречна.

— Благодарю вас. — Его подобный подход сбивал меня с толку; я никак не мог догадаться, к чему он клонит. Но долго ждать мне не пришлось.

— А вы никогда не думали о переходе в другую больницу?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, могут же быть и другие… возможности. Перспективы.

— Вы так считаете?

— Конечно.

— В настоящее время я вполне доволен своей работой.

— На данный момент, — уточнил он.

— Да, на данный момент, — подтвердил я.

— А вы знакомы с Вильямом Сиволлом?

Вильям Сиволл был заведующим патологоанатомическим отделением в «Мем». Ему был шестьдесят один год и в скором времени он собирался уйти на пенсию. Я почувствовал глубокое разочарование в Дж.Д.Рэндалле. То, чего я меньше всего ожидал от него, теперь было очевидно.

— Да, я знаю Сиволла, — сказал я. — Немного.

— Он скоро выйдет на пенсию…

— Тимоти Стоун, его заместитель, тоже замечательный специалист.

— Я тоже так считаю, — сказал Рэндалл. Задрав голову, он посмотрел в небо. — Я тоже так считаю. Но многих из нас он не устраивает.

— Я ничего не слышал об этом.

Он еле заметно усмехнулся.

— Это не афишируется.

— И что, я устроил бы многих из вас?

— В настоящее время, — осторожно заговорил Рэндалл, — мы ищем нового человека. Возможно кого-нибудь со стороны, чтобы он привнес свое, новое видение в работу отделения. Может быть даже немного изменил что-нибудь; придал бы работе новый импульс.

— Вот оно что.

— Таково наше мнение, — подвел черту Рэндалл.

— Тимоти Стоун мой близкий друг, — заметил я.

— Не вижу в этом никакой взаимосвязи.

— Взаимосвязь в том, — сказал я, — что я никогда не стану подводить его.

— А я вам и не предлагал кого-либо подводить.

— В самом деле?

— Конечно же, — подтвердил Рэндалл.

— Тогда, возможно, я превратно вас понял, — сказал я.

— Может быть.

— Тогда почему бы вам самому не объяснить мне?

Он непроизвольно почесал затылок. Я догадывался, что, судя по всему, теперь он попытается изменить тактику, попробует новый подход. Рэндалл посуровел.

— Знаете, доктор Берри, я не патологоанатом, — заговорил он, — но у меня есть довольно близкие друзья в ваших кругах.

— Держу пари, что Тим Стоун не входит в их число.

— Иногда мне кажется, что патологоанатомам приходится работать намного больше, чем хирургам, больше чем кому бы то ни было. Ведь патологоанатомы вынуждены работать целыми днями.

— Возможно, вы правы, — сказал я.

— И я удивлен, что вместе с тем вы располагаете такой уймой свободного времени, — продолжал Рэндалл.

— Ну, сами знаете, как это получается, — отозвался я. Меня уже начинало разбирать зло. Сначала попытался всучить мне взятку, а теперь еще и угрожает. Купить и запугать. Но вместе с тем, меня одолевало странное любопытство: Рэндалл вовсе не был дураком, и я прекрасно сознавал, что он никогда не стал бы говорить со мной таким тоном, если бы только сам чего-то не опасался. У меня даже промелькнула шальная мысль, а уж не сам ли он сделал тот аборт. Но тут Рэндалл снова обратился ко мне: