Рэй Брэдбери - На волне космоса

Все это можно устроить. Пластическая операция и плата за молчание могут изменить двойника до неузнаваемости. Немного бюрократической волокиты, немного обмана… Но все же вполне осуществимо.

Если повезет, можно проникнуть в кабинет. Для этого нужно лишь немного силы, ловкости и уверенности в победе. Вдоль стены проходит кирпичный дымоход, закрытый снизу кустами и маскируемый растущим деревом. Можно забраться наверх по его неровному кирпичному фасаду, подтянуться и влезть в открытое окно освещенной комнаты.

И когда настоящий Хендерсон Джеймс окажется лицом к лицу со своим двойником, может произойти все что угодно. Двойник уже не будет безличной силой. Он станет человеком, человеком очень близким образцу, по которому он изготовлен.

Те, кто ждет его, следят только за парадным входом. Если действовать тихо, то не успеют они и глазом моргнуть, как он проникнет в сад и бесшумно взберется в комнату по дымоходу.

Он снова отпрянул в тень и задумался. Можно влезть в комнату, встретиться с настоящим Джеймсом и рискнуть договориться с ним или просто скрыться… убежать, спрятаться и, выждав удобный случай, убраться подальше, на какую-нибудь отдаленную планету.

И тот и другой пути рискованны. Выбери он первый, он выиграет или проиграет в течение часа, а если выбрать второй, ему, пожалуй, придется ждать несколько месяцев в постоянной опасности и неуверенности.

Что-то тревожило его. Какое-то назойливое незначительное обстоятельство беспокоило его, но он не мог вспомнить, какое именно. Может быть, оно и важно, а может, это случайный, ищущий своего места обрывок каких-то сведений.

Он мысленно отбросил его.

Долгий или короткий путь?

Еще мгновение он постоял в нерешительности, а потом быстро пошел по улице, ища место, где можно было бы перейти на другую сторону незамеченным.

Он выбрал краткий путь.

Комната была пуста.

Он неподвижно стоял у окна, бегали только его глаза, обыскивая каждый угол, все еще не веря тому, что не могло быть правдой… Хендерсон Джеймс не сидел в комнате в ожидании известий о двойнике.

Потом он быстро пришел к двери спальни и настежь распахнул ее. Нащупал выключатель и включил свет. Спальня и ванная были пусты; он вернулся в кабинет.

Он стоял прислонившись к стене, лицом к двери, ведущей в прихожую. Медленно, шаг за шагом, осматривал комнату, приспосабливаясь к ней, узнавая ее форму и очертания, чувствуя, как им все больше и больше овладевает приятное чувство собственности.

Книги, камин, заставленный сувенирами, кресла, бар… Все это принадлежит ему, так же как тело и мысли.

«Я бы лишился всего этого, так никогда и не узнав, если б пуудли не посмеялся надо мной, — подумал он. — Я бы так и умер, не найдя своего места в мире».

Глухо зазвонил телефон. Он испугался, словно кто-то посторонний ворвался в комнату и лишил его чувства собственности, владевшего им.

Телефон зазвонил снова. Он снял трубку.

— Джеймс слушает, — сказал он.

— Это вы, мистер Джеймс?

Говорил садовник Андерсон.

— Ну, конечно, — сказал двойник. — Кто же еще?

— Здесь какой-то парень уверяет, что он — это вы.

Хендерсон Джеймс, двойник, замер на месте. Его рука так сильно сжала трубку, что он даже удивился, почему она не разлетелась на куски.

— Он одет так же, как и вы, — сказал садовник. — А я знаю, что вы вышли. Помните, я еще говорил с вами: сказал, что не нужно этого делать. Не нужно, пока мы ждем эту… эту тварь.

— Да, — ответил двойник и сам удивился спокойствию своего голоса. — Да, я помню наш разговор.

— Но, сэр, как же вы вернулись?

— Я прошел черным ходом, — ответил спокойный голос.

— Но он одет так же, как и вы.

— Конечно. А как же иначе, Андерсон?

Это было вовсе не обязательно, но Андерсон был не слишком-то сообразителен, да и вдобавок сейчас немного расстроен.

— Вы же помните, что мы говорили об этом, — произнес двойник.

— Да, сэр, — сказал Андерсон. — И вы велели мне сообщить вам, проверить, у себя ли вы.

— Вы проверили, — ответил двойник, — и я здесь.

— Тогда это он?

— Ну, конечно, — сказал двойник. — Кто же еще?

Он положил трубку и стал ждать. Приглушенный, похожий на кашель звук выстрела раздался через минуту. Он опустился в кресло, потрясенный поворотом событий. Теперь он в безопасности, в полной безопасности.

Скоро он переоденется, спрячет свою одежду и револьвер. Слуги, конечно, не станут ни о чем спрашивать, но лучше не возбуждать никаких подозрений.

Он почувствовал, что успокаивается, и позволил себе оглядеть комнату, книги и обстановку; изящный, приятный и заслуженный комфорт человека с положением.

Он мягко улыбнулся.

— Будет так хорошо! — сказал он.

Все вышло так просто; сейчас все кажется до смешного легким. Легким, потому что он так и не увидел человека, подошедшего к двери. Легко убить человека, которого ты никогда не видел.

С каждым часом он все больше и больше будет привыкать к характеру, доставшемуся ему по праву наследства. Через некоторое время уже никто, даже он сам, не усомнится, что он и есть Хендерсон Джеймс.

Снова зазвонил телефон. Он встал и снял трубку.

Вежливый голос сказал:

— Говорит Аллен, из лаборатории двойников. Мы еще не получили от вас никаких известий.

— Да, — сказал Джеймс. — Я…

— Я просто хочу сказать вам, чтобы вы не беспокоились. Я совершенно упустил это из виду.

— Да, — сказал Джеймс.

— Этот экземпляр мы изготовили по-новому, — сказал Аллен. — Эксперимент, только что разработанный нами. Мы впрыснули ему медленно действующий яд. Еще одна предосторожность. По всей вероятности, излишняя, но нам нужна полная гарантия. Так что не беспокойтесь, если он не появится.

— Я уверен, что он придет, — сказал Джеймс.

Аллен захихикал.

— Двадцать четыре часа, — сказал он. — Как мина, как запал.

— Спасибо, что вы сообщили мне об этом, — сказал Джеймс.

— Рад стараться, — сказал Аллен. — Спокойной ночи, мистер Джеймс.

Джон Уиндем

Хроноклазм

Первое сообщение, полученное мною о Тавии, было абстрагировано от нее самой.

Как-то утром на Хай-стрит в Плайтоне ко мне подошел пожилой джентльмен, совершенно незнакомый. Он вежливо, жестом, выдававшим в нем иностранца, приподнял шляпу, поклонился и представился:

— Меня зовут Дональд Гоуби, доктор Гоуби. Я был бы крайне признателен вам, сэр Джеральд, если б вы уделили мне несколько минут. Очень сожалею, что приходится вас беспокоить, но дело крайне спешное и важное.