Андрей Балабуха - Нептунова Арфа. Приключенческо-фантастический роман

«Да, — подумал он, — майский день, именины сердца…»

Океан был темным, почти черным; серебряные блики лунного света только подчеркивали его черноту. Он был бескрайним и бездонным. Таинственным. И где-то там, в глубине, скрывались его таинственные порождения — Великий Морской Змей, Чудовище «Дипстар», Чудовище «Дзуйио Мару»… Подумать только, еще утром Аракелову казалось, что найти их — единственная трудна задача в жизни. Это было каких-нибудь шестнадцать часов назад… Каким же еще мальчишкой он был тогда!

«А теперь… Марийка что-то сказала про завтрашний разбор… Значит, дошло до этого. Значит, завтра будет бой. Бой на ближней дистанции, как в старину. Что ж, — равнодушно подумал Аракелов, — бой так бой. Что еще остается? Благородно поднять флажный сигнал «Погибаю, но не сдаюсь» и благопристойно пойти ко дну…»

Пойдет ли он еще ко дну? Туда, вниз? Или прав был спрут из кошмара? И уже никогда не придется Аракелову войти в баролифт? «Нет, — подумал он, — этого не может быть».

Это может быть. Это очень может быть, трезво рассудил он. Пусть ты убежден, что был прав. Абсолютно прав. Пусть ты можешь с чистой совестью сказать: я сделал. Только поэтому живы водители четырех патрульных субмарин, тех, что шли на поиски погибших; только поэтому останутся в живых все те, кто не пойдет уже в сероводородные облака, ибо, кто предупрежден, тот вооружен. Пусть поймут и поддержат тебя Зададаев, Ягуарыч — ведь не может не понять этого капитан, — Генрих и кто-то еще. Даже многие. Даже большинство. Но всегда найдутся и другие. Те, из-за кого могла погибнуть Марийка. И такие, как те. И возникнет слух, слух, который окажется сильнее любого официального одобрения. От него не спрячешьс никуда. Батиандров мало, очень мало, и друг о друге они знают все. Даже будь их много, знать все друг о друге им необходимо: ведь пойти с человеком вниз можно лишь тогда, когда знаешь его до конца. Когда веришь ему, как себе. Больше, чем себе. А кто поверит теперь Аракелову? Да, конечно, он был прав, но говорят…

И придется жить, ежедневно борясь с этим «говорят». Разве можно так жить?

А ведь ему еще только тридцать два…

Менять профессию? Уходить? Значит, проклятый оранжевый спрут был прав?

Нет, решил Аракелов. Нет. Ни за что.

Бой так бой. И чем скорее, тем лучше. Аракелов почувствовал, как рождается и крепнет в нем холодная, упрямая злость. Нет! Он еще будет внизу. Он еще поймает всех этих Великих Морских Змеев и Чудовищ «Дзуйио Мару». Он еще спустит с них шкуру. Спустит шкуру, сделает сумочку и подарит Марийке.

Аракелов поднял глаза к горизонту и увидел, как впереди, прямо по курсу, взошла звезда. Яркая, автоматически отметил он. Наверное, планета. Только какая? Внезапно звезда погасла, потом вспыхнула вновь. Снова потухла. И загорелась опять.

И тогда Аракелов понял, что это. Это была не звезда. Это был лазерный маяк на вершине Гайотиды.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОЛЕ НАДЕЖДЫ

Тот, кто бороздит море, вступает в союз со счастьем, ему принадлежит мир, и он жнет не сея, ибо море есть поле надежды.

1

Из брюха «Сальватора», зависшего метров на двадцать пять выше, — там, где стены каньона расходились достаточно, чтобы между ними могло втиснуться трехкорпусное тело спасателя, — бил резкий свет прожекторов. Базальтовые стены и нагромождения лавовых подушек на дне казались в этом свете почти черными, а оранжевая окраска патрульной субмарины отливала алым — цветовой контраст, рождавший в душе щемящее тревожное чувство. Впрочем, какая уж теперь тревога! До завершения операции, по самым оптимистическим подсчетам, оставалось не меньше сорока минут, тогда как запас воздуха в субмарине уже иссяк. Даже если водитель умудрялся все это время спать, не двигаться, не волноваться, словом, сократить потребление кислорода до всех теоретически допустимых и вовсе недопустимых пределов, не дышать совсем он не мог. И тем подписывал собственный приговор… Приговор, по всей вероятности, уже приведенный в исполнение. Так что говорить о спасении казалось сейчас Аракелову попросту кощунственным. Они поднимали затонувшее судно. И все.

Азизхан, Яан и Лайош заводили шлаги спущенных с «Сальватора» тросов. Сеть, опутывавшая субмарину, была уже рассечена, и теперь осталось осторожно подтянуть ее повыше, а там сработают захваты, зафиксируют субмарину между двумя нижними корпусами спасательного аппарата, и тот, медленно продувая цистерны, начнет всплывать. Но еще задолго до той минуты, когда он появится на поверхности, — там, в трех километрах над головой, — из днища главного корпуса выдвинется гофрированный хобот, нащупает рубку субмарины, присосется к ней; вспенившись, мгновенно затвердеет герметик; кто-то из экипажа «Сальватора» спустится по этому хоботу, откроет люк и втащит наверх тело патрульного. В том, что это будет уже только тело, Аракелов ни минуты не сомневался: чудес не бывает.

И самое страшное вовсе не это. В конце концов Океанский Патруль — это Океанский Патруль. Тот, кто выбирает эту профессию, неизбежно должен смириться с возможностью пусть даже маловероятной, но реальной тем не менее возможностью погибнуть вот так. Ибо стихия и сегодня оказываетс порой сильнее человека; ибо человек и сегодня не застрахован от ошибок, а здесь, под водой, ошибка чаще всего стоит жизни… Нет, самое страшное, что на этот раз человек погиб в схватке с другим человеком.

Подлость, какая подлость!

Аракелов снова посмотрел туда, где работали трое батиандров его команды. Дело споро двигалось к концу, и он здесь явно не был нужен. Он развернулся и направился к баролифту. Плыть предстояло чуть больше мили — минут десять-двенадцать для скутера, если не форсировать движок. Но торопиться теперь уже было некуда и незачем. Гонка, начавшаяс четырнадцать часов назад, подошла к концу.

В эти четырнадцать часов втиснулось многое. И срочный вызов к начальнику штаба отряда Океанского Патруля, прикомандированного к Гайотиде-Зюйд, — вызов, заставший Аракелова врасплох, потому что только накануне прилетела из Владивостока Марийка, и Аракелов решил по этому случаю воспользоваться всеми накопившимися отгулами (оно, конечно, семейная жизнь, при которой ты проводишь дома от силы три месяца в году, близка к идеалу и гарантирует от пресыщения, но именно потому незапланированные встречи особенно радостны). И выяснение, кого из батиандров аракеловской команды, работавшей по программе «Абиссали-45», можно срочно снять на спасательную операцию. И организация их переброски на обеспечивающее судно: собрать их всех на палубе «Ханса Хасса» за три часа оказалось едва ли не самым трудным. И наконец, сама по себе работа — вовсе не сложная, но закончившаяся совсем не так, как должна была бы. Впрочем, закончилась она только для троих. Азизхан, Лайош и Яан вскоре поднимутся наверх и через несколько часов будут отсыпаться в комфортабельных каютах «Хасса». Если смогут уснуть после такого финала операции, конечно. Аракелову же предстоит еще одно дело. Он окончательно понял это только сию минуту, но подспудно решение зрело в нем все последние часы. С того самого момента, как они начали резать сети, в которых застряла субмарина.