Сато Цутому - Непутевый ученик в школе магии 12: Близняшки Саэгуса

— Но мне это не нравится, — рассеянно пробормотала Изуми, пока Касуми еще была озадачена. — Онээ-сама слишком близко подпускает к себе Шибу-сэмпая... Он может напасть на неё, когда она меньше всего этого ожидает.

Это было последним, что она сказала. После такого монолога, Изуми впала в задумчивость, а сидящая рядом Касуми ещё не оправилась от потрясения.

Церемония поступления прошла по плану, без происшествий. Речь Такумы завершилась без каких-либо особых проблем. Конечно, глаза всего зала не были прикованы к нему, как было в прошлом году, а в позапрошлом году все ученики были настолько воодушевлены поступлением, что особо не вслушивались в простенькую речь.

После окончания церемонии последовало традиционное приглашение в школьный совет. Было неписаное правило, что подобное предложение делалось после окончания церемонии. Не из-за того, что до окончания церемонии они еще не являлись полноценными учениками. Это всё было немного формально, но до сих пор ни у кого проблем не вызывало. Несмотря на небольшую суматоху в прошлом году, еще ни одно из приглашений не было отвергнуто, но...

— Прошу меня простить, но я отказываюсь. — Именно так ответил Такума на предложение Азусы «Не присоединишься ли ты к школьному совету?».

— ...Могу я узнать причину отказа? — Вместо Азусы, которую совершенно ошеломил неожиданный отказ, вопрос задал сопровождавший её Исори.

— Я хочу посвятить все силы саморазвитию, — ответил Такума, глядя прямо в глаза Исори. — Я хочу быть равным по силе любому волшебнику из Десяти главных кланов. Вот моя цель. Поэтому во внешкольных занятиях, вместо работы в школьном совете, я бы хотел посвятить себя клубной деятельности, — без колебаний ответил он, наверное подготовился заранее. Одним словом, он принял настолько непоколебимое решение.

Убедить его будет очень трудно, подумал Исори.

— Ясно... — Послышался унылый голос, но не от Исори, это была Азуса. Она отошла от паралича неожиданно быстро, но вздохнув, она опустила голову вниз. Азуса, вероятно, была потрясена. По крайней мере так считал Исори, глядя на неё со стороны. — Если это твоё решение, то мы не в силах заставлять тебя. — Как ни удивительно, но Азуса без колебаний приняла слова Такумы. — Мы не рады этому, но, в конце концов, ты сам так решил, Шиппоу-кун. Пожалуйста, усердно работай на клубных занятиях.

Такума удивился тому, что она так быстро сдалась. Но задержись он здесь, и члены школьного совета могут почуять что-то неладное. Может, они подумают, что он рассчитывает на то, что они будут пытаться остановить его, полагая, что он врет о своём отказе, — вот что думал Такума.

— Прошу меня извинить. Мне пора идти.

Мысль о том, что с высокой вероятностью он «слишком много думает об этом» ускорили его и Такума очень быстро покинул Азусу.

Пока пара третьегодок Азуса и Исори пытались пригласить Такуму в школьный совет (но провалились), тройка второгодок — Тацуя, Миюки и Хонока — были тоже очень заняты.

Хонока отвечала за порядок после окончания церемонии поступления. Необходимо было проверить наличие важных гостей, сортировать поздравления, а также доставлять фотографии к продавцам и заниматься другими важными делами.

Тацуя же направлял второгодок, которые вызвались помогать с церемонией. Никто не поднимал протесты насчет того, что ими командует Тацуя, который сам был в прошлом году во втором потоке, а сейчас носит эмблему с восьмью лепестками, закованными в шестерню. Он забирал повязки, наушники и подобную утварь, которая после завершения всего уже была не нужна.

Что же до Миюки...

— Я жалею только о том, что на этой церемонии не услышал речи Шибы-кун.

— Это невозможно, Козукэ-сэнсэй. На сцене во время церемонии поступления могут находиться только Президент школьного совета и представитель новичков.

— Хахаха, а ведь ты права.

... Её окружали говорившие ни о чём взрослые — прямо как сейчас — и она им отвечала решительной любезной улыбкой.

Мужчина в самом расцвете сил, которого она назвала Козукэ-сэнсэй, был политиком. Член Национального парламента, состоящий в правящей политической партии со штабом в Токио. Если его партия выиграет следующие выборы, то он с большой вероятностью займет должностью в министерстве. Также он был известен как благосклонный к волшебникам член парламента, и работал в роли руководителя внешкольными делами университета магии. В нынешних условиях, когда постепенно набирают влияние враждебные волшебникам силы, он был человеком, которого не могут игнорировать ни университет магии, ни Первая школа.

Миюки также очень хорошо это знала. Вот почему она с любезной улыбкой до сих пор вела с ним этот светский разговор. На самом деле, это не занятие для шестнадцатилетней девушки, но Миюки молча терпела. В глазах парламентера Козукэ мелькали искры сексуального влечения. Они не перерастали в какие-то определенные поступки; мужчина, утративший физическую красоту, инстинктивно хотел быть в окружении красивых девушек. Однако пусть это всё происходило в его уме (пусть даже и не платоническом), так смотреть на девушку, поневоле заставит её чувствовать себя оскверненной. Тем не менее Миюки терпела этот грубый взор, делая вид, что не замечает.

Его длинный разговор скоро станет проблемой для персонала. Пока госслужащий высокого статуса — даже среди высокопоставленных персон — не уходит, то и персонал не вправе уходить.

На самом деле, в прошлом году все было не так долго. Однако дело было не в том, что в этом году ему захотелось поговорить подольше. Просто в прошлом и позапрошлом годах он проявлял сдержанность из-за Маюми.

Не из-за Маюми как личности, а как члена Саэгусы — одного из Десяти главных кланов.

Парламентер Козукэ выражал дружелюбие к волшебникам не по доброй воле или из-за симпатии к ним. Возможно, ему и «нравились» волшебники, но ему больше нравились преимущества в политике, которые он получал от того, что был сторонником волшебников. Козукэ был связан с ними нитью деловых отношений; именно поэтому он проявлял сдержанную позицию в общении с членами Десяти главных кланов, которые имели высший статус среди волшебников.

Если бы связь Миюки с Йоцубой была очевидна, то Козукэ, скорее всего, натянуто улыбнулся и сразу бы ушел. Фамилия Йоцуба влияла на него намного сильнее, нежели Саэгуса. Политическая полезность от связи с Саэгусой была сильнее, но имя Йоцуба вызывало у людей с властью больше ужаса и страха.

Однако «фамилия» у Миюки была «Шиба», а не «Йоцуба». К тому же не важно, как близко она была к пределу своего терпения, она даже не думала о возможности решить всё силой Йоцубы. Для неё Йоцуба не были союзниками, на которых можно полностью положиться.