НОРМАН СЕЙМОН - Воины Королевы

Он вышел с размаху захлопнув дверцу.

– Кстати, у тебя есть соседи. Сейчас будете знакомиться.

Не оглядываясь, Роки отправился куда-то прочь из зала. Олаф быстро подошел к двери, надеясь распахнуть ее так же легко, как предок со звезд ее захлопнул, но к его удивлению, она не поддалась. Сотник подергал за частые стальные прутья – они даже не дрогнули.

Тогда он огляделся. Зал имел сферическую форму, гладкие серого цвета стены, свет проникал сверху. В логове лжебогов сотник никак не мог понять, как устроено освещение – сияли сами стены, отдельные участки потолка. Железные клетки все были совершенно пусты. О каких соседях шла речь?

И тут все пришло в движение. Куда-то поехали стены, Олафа несильно качнуло. Клетки вокруг него немного сдвинулись, и вдруг стали медленно проваливаться в пол. Сотник заметался в своей ловушке, стараясь понять, что происходит. Зал оказался устроен вовсе не так просто, что-то менялось. С боков появлялись новые клетки, которые тоже опускались – или Олаф поднимался?

И вдруг он увидел «соседей». В появившейся клетке, густо затянутой паутиной, находились несколько пауков. Два молодых, некрупных самца сразу кинулись на прутья, стараясь добраться до человека – это были шатровики.

«Приветствую тебя.»

Сотник круто обернулся. С другой стороны оказалась клетка с одним пауком, смертоносцем, он висел на потолке, вцепившись лапами в прутья.

– Приветствую тебя, – быстро ответил Олаф. – Я подданный Чивья.

«Я подданный Трофиса, Олаф-сотник. Я узнал тебя. Мое имя – Чанжа.»

– Я скорблю о твоем городе… Как ты попал сюда, Чанжа?

«Скорбишь о моем городе?» – разум смертоносца будто взорвался эмоцией гнева и страха. – «Что случилось с Трофисом?»

– Как долго ты здесь находишься? – Олаф не стал отвечать на вопрос, лишь открыл восьмилапому вои воспоминания. – Год?

«Больше…» – Чанжа медленно спустился вниз, лег, поджав под себя лапы. – «Мой Повелитель.. Меня не было с ним в миг гибели города, самок и потомства. Я провел здесь три года.»

– Слава Повелителю Трофиса! – невесело отозвался сотник. – Значит, ты ничего не знал о стрекозах… Летучки завоевали всю степь. Уцелели только Хаж, потому что там холодный климат, и чивийцы, которых увел Повелитель.

«Он поставил под вопрос свою честь. Он отступил перед врагом, он не принял бой.»

– Не смей так говорить! – в раздражении Олаф ударил ногой по стене клетки. – Я не оскорблял твоего Повелителя!

«Успокоимся,» – смертоносец примиряюще поднял передние лапы. – «Все кончено для Трофиса. Все кончено для меня.»

– Ты мог бы отправиться искать службы у Повелительницы Хажа, или в Чивья.

«Повелительница Хажа?» – Олаф снова открыл пауку кусочек своей памяти. – «Человеческая самка? Так никогда не было. Ты и сам не относишься к этому серьезно. Самка не может быть Повелителем, тем более, если она – человек. Двуногие не правят смертоносцами, таков обычай.»

Олаф только вздохнул. Да, в мире восьмилапых традиции имеют огромное значение. И они нарушены… Нарушены бегством Повелителя Чивья, позволением Тулпан стать Повелительницей Хажа, и даже Договор нарушен, о чем сотник решил пока не говорить.

– Меня захватили обманом, – сказал он. – Я надеялся расправиться с Фольшем, но не смог защитить себя. Я безоружен.

«Я тоже.»

Олаф недоумевающе пожал плечами. Смертоносец неожиданно резко вскочил, прыгнул на прутья, повиснув перед ликом сотника. Человек отшатнулся, и за спиной заскрежетали по железу когти шатровиков. Что-то было не так… Клыки! У паука не было ядовитых клыков.

«Они вырвали их мне. И сделали что-то еще, у меня нет больше и яда. Они могут все, эти существа.»

– Люди, – уточнил Олаф.

«Они мало похожи на людей. Те восьмилапые за твоей спиной – тоже лишены яда. Это сделали после того, как самка укусила Плока. Плок был со мной почти год, иначе я не вынес бы одиночества.»

– Плок? – оглянувшись на шатровиков, Олаф насколько мог приблизился к собеседнику. Расстояние между прутьями клетки позволяло просунуть руку, но дотянуться до смертоносца не получалось. – Вас было двое?

«Мы в составе полусотни патрулировали степь неподалеку от Гволло. Их Повелитель собирался начать войну. Это было так давно… Я счастлив говорить с тобой, Олаф. На нас напало летающее существо, которым управляли тшеры, потом еще одно прибежало по земле.»

– Тшеры?

«Так мы с Плоком называли живущих здесь двуногих. Когда-то восьмилапые воевали с людьми, и тогда появилось это слово… Оно оскорбительно, и мы не использовали его после заключения Договора.»

– Понимаю, – склонил голову сотник. – Тшеры – мне нравится это слово. Живущие здесь не люди, а тшеры.

«Да. Летающее существо отрезало нас от города, сожгло многих огнем. Оно гнало нас на запад, как муравьи тлей. Когда появилось, уже по земле то, другое, нас оставалось около десятка. Командир, увидев врага, к которому мы хотя бы могли приблизиться, приказал атаковать. Мы уничтожили железную тварь! Но в живых остались только я и Плок. Тогда и обнаружилось, что внутри существа сидел тшер. Он походил на человека, но имел черную кожу.»

– Продолжай, – попросил Олаф, усаживаясь на пол.

«Прилетело еще одно существо, с него в нас полетели какие-то жала. Они были отравлены, чивиец! Тшерам неведом Договор. Я ненавижу и презираю тшеров.»

– Я тоже!

«Яд усыпил нас, будто мороз. Тогда летающие существа сели, оттуда вышли Роки и Рогнеда, они забрали нас внутрь, туда же положили убитую железную тварь и все, что осталось от тшера. Его звали Марк. Так нас принесли сюда.»

– Три года, – задумчиво сказал Олаф. – Я скорблю. Чанжа, видел ли ты здесь тшера по имени Фольш?

«Их трое,» – тут же сообщил паук. – «Рогнеда, самка, и двое самцов: Роки и Фольш. Был еще Марк, но мы убили его. Тшеры часто говорили со мной и Плоком раньше. Они не боятся Гнева, мы не смогли подавить их сознание. Иногда с нами делали странные вещи… Оскорбительные вещи! Фольш – тот, кого ты искал всю жизнь, каратель.»

– Поэтому я здесь…

«Охотник попал в ловушку,» – смертоносец излучал печаль. – «Отсюда не вырваться. Если бы мы могли позвать на помощь, привести сюда объединенную армию городов… Но ты говоришь, что степь захвачена стрекозами. В таком случае нам не на что надеяться. Я хочу умереть.»

– Постой, ты еще не все рассказал мне! – крикнул Олаф, когда паук опять лег на пол и поджал под себя ноги, выражая так свое отчаяние. – Сколько здесь помещений? Сколько летающих и бегающих железных тварей? Зачем тут шатровики?

«Я ничего не знаю, каратель, и скорблю об этом. Мы всегда были здесь, в клетке. Иногда нам давали еды и воды, все поступало по трубам… Их спускают сверху, ты еще увидишь. Сломать клетку невозможно. Шатровики… Я не хочу говорить об этом, чивиец. Прости, я утомлен.»