Андрей Басов - Сказки старого дома 3

Понятно, что никакие это не легионеры. Нет оружия. Да и не в оружии, собственно, дело. Пальцы старшего унизаны золотыми перстнями. С камнями и без камней. Таких легионеров не бывает. Антогора, проследив мой взгляд, приседает на корточки, стаскивает с пальцев трупа перстни и подаёт мне.

— Нет, мне только один вот этот, который попроще, — выбираю я. — Остальные отдай Антиопе. Это ваши трофеи.

Перстень-печатка какого-то аристократа с вязью букв. Преодолевая тошноту от вида разбитого черепа, пытаюсь представить себе, как выглядело лицо старшего раньше. Нет, не встречал его в Риме. Во всяком случае, не помню.

— Девочки, позовите сюда Охоту, — и когда та подошла, попросил:

— Посмотрите внимательно. Не видели ли вы этого человека где-нибудь раньше?

Чудо несказáнное отрицательно и дружно помотало головами.

— Жаль. Отправляйте их, куда и всех.

Я оглядел поле. Очищение его от тел идёт довольно быстро, но и площадь очень велика. Разве что только к закату управятся. Русло реки до видимого поворота вниз по течению усыпано медленно плывущими телами. Лодка Астерии с амазонками на вёслах несётся к морю, не обращая внимания на эти помехи, и скрывается за поворотом.

— Тебе что-то в голову пришло с этими двумя? — спрашивает Антиопа. — Правильно девочки сообразили, что не на месте они.

— Ещё как не на месте! — откликаюсь я, подавая ей перстень-печатку. — Не берусь утверждать в полной уверенности, но с большими основаниями можно думать, что сенатор Флар вовсе не на дороге домой после выдачи жалования войскам. А на дороге в царство Плутона после выдачи жалования большой разбойничьей ораве из-за моря. Если поделить восемьдесят тысяч денариев из казны Рима на четыре тысячи воинов в набеге, то каждый получит по двадцать монет. Хороший стимул для начала. Хотя может быть и проще. Все восемьдесят тысяч вождю племени или правителю страны, и бери воинов, сколько хочешь.

— Но мало ли аристократов с именем, начинающимся на букву "Ф", — возразила Антиопа, разглядывая перстень.

— Немало, — согласился я, — но и совпадений уж слишком много.

— Да, — вздохнула Антиопа, — согласна с тобой. Совпадения налицо. После погребения созову Совет племени.

Лодка с павшими девочками из дозора прибыла, когда солнце уже наполовину ушло за горизонт. Тела обмыли и уложили в ряд со всеми. Двадцать две амазонки потеряли мы сегодня. Тягостный обряд начался. Зажглись костры, окаймляя кольцом лежащие тела. Близкие погибших уже давно сидят рядом с телами. Всё племя от мала до велика большим кругом стоит и сидит вокруг тел и костров. Несколько женщин разного возраста, облачённые в какие-то свободные хламиды, кружáт вокруг тел, что-то тихо напевая. Местные жрицы? Некоторых из них я видел днём в доспехах.

— Песнь о павших продлится до рассвета, — тихонько толкает меня в бок, сидящая рядом на траве Антогора. — Не запрещается спать при этом или уйти. Но я ещё ни разу не видела, чтобы во время такого обряда кто-нибудь уходил совсем.

Я и в самом деле заснул в середине ночи, привалившись к плечу Антогоры. Утром тела переправили на другой берег реки — на кладбище. Могилы уже отрыты. Могильные плиты сделают позднее, а пока подготовлены деревянные колышки с именами. После обряда похорон бродим с Антогорой по кладбищу. На могильных надписях ничего кроме имён и цифр с одной буквой "л" или "д".

— Возраст, — объясняет Антогора.

Кара — 29 лет. Фриза — 75 лет. Одра — 16 лет. Пина — 19 лет. Руза — 44 года. Леста — 2 дня… Ряды могил уходят далеко. Много, много их здесь молодых и не очень за триста или пятьсот лет, но стариков единицы. Вот и сегодня добавились ещё почти все молодые. Кому они жить помешали? Почему они должны умирать такими юными?

— Пора на Совет, — напоминает Антогора.

Едва поместились в доме Антиопы. Двенадцать сотниц, включая Охоту и Фериду. Четыре командира отрядов, включая Антогору. Старейшая амазонка, которую я видел вчера за зашивкой ран. Старшая воспитательница детей. Старшая учительница. Кузнец — знакомая мне, хотя так и не знаю до сих пор её имени. Антиопа и Астра с Вилией. Я не в счёт. Тесновато.

— Вот, опять отбились, — начала Антиопа. — Не скажу, что с большим трудом, но вот потеря у нас большая. Двадцать две девочки — это очень много. Мы от таких утрат уже отвыкли — давно подобного не было. И отбились знаете почему? То-то же! Надеюсь, что больше не будет разговоров о смягчении условий военного воспитания. Кто в прошлый раз плакал о тяготах для молодёжи? А? Ещё раз услышу, то на страдалиц наложу такие тяготы…

— Оставь их, Антиопа, — заговорила кузнец. — Они уже всё поняли.

— Оставь, оставь! — передразнила её предводительница. — Вечно ты их защищаешь. Что там у тебя, Одра, по добыче?

Оказывается, что кузнеца зовут Одрой и она ещё вдобавок и казначей племени!

— Добыча очень скудная. Дубины, секиры и топоры нам не нужны, как оружие. А ничего путного для хозяйства из них не сделать. Нет, попробовать превратить их в мягкое железо можно, но это потребует много времени и сил.

— Выбросить?

— Скорее, да, чем нет. Оставить немного на изготовление ножей. С деньгами тоже неважно. Со всей этой огромной оравы собрали монет, золота и серебра всего примерно на тысячу двести денариев. Вот и решайте, на что мы их потратим. Да ещё в Риме нас, как обычно надуют при обмене вещей на монеты. Правда, урожай у нас хороший, но зерно на продажу везти далеко. Так урожай в этом году везде хороший. Цены упадут, и мы останемся с носом. Железа мягкого нам нужно прикупить и гвоздей строительных. И на виноградную лозу всё никак денег выделить не можем. Так что опять, как и в прошлом году на всё денег не хватит.

— С тканями у нас совсем беда, — вступила в разговор самая старая амазонка. — Кусочки сшиваем для нательной одежды, а девочки хотят ещё и кожаную подшивать.

— Да, с тканями у нас и в самом деле совсем плохо, — согласилась со старухой Антиопа. — И девочек можно понять. Подшитая тканью кожа приятнее для тела. Одра, сколько нам нужно?

— Если скромно, то хотя бы по двадцать локтей ткани в год на каждую. И это притом, что мы не носим таких роскошных и длинных одежд, как римлянки. Это получается сорок тысяч локтей по два сестерция за локоть. Всего восемьсот денариев.

Повисло тягостное молчание.

— На детей тоже по двадцать локтей? — с надеждой спросил кто-то из угла. — Может меньше?

— Вот будут у тебя дети и тогда узнаешь, что им нужно больше, чем взрослым, — сердито бросила Одра, обернувшись к говорившей.

— Ладно, сделаем так, — решила Антиопа. — Без железа нам никак нельзя. Поэтому хотя бы двести денариев на это мы должны отдать. Ткани тоже возьмём. Без них мы совсем человеческий вид потеряем. Посмотрим, что у нас останется. Очень хочется своего винограда и вина, но уж, что поделаешь, потерпим ещё. Не пойму, почему у нас с ним ничего не получается.