Сергей Абрамов - Рай без памяти

– Мне сказали, что ты иногда называешь себя пятиборцем. Что это значит?

– Спортивный комплекс, – пояснил я. – Уметь фехтовать, стрелять, бегать, плавать и ездить верхом.

– Хорошие качества. Каждое пригодится.

– Почему-то их не используют.

Он не обратил внимания на мою реплику. Помолчал, прошелся по комнате и начертил пальцем скачущего на лошади человечка по запотевшему стеклу.

– Ездить верхом… – задумчиво повторил он. – У тебя, кажется, завелись знакомства на скачках?

– Только в конюшне. Снимал жокеев-призовиков для «Экспресса».

Он опять прошелся по комнате, опять подумал и сказал:

– Есть предложение. По воскресеньям на скачках любительский гандикап. Вместо жокеев-профессионалов скачут спортсмены-любители. Преимущественно «быки» и те, кто рассчитывают поступить на службу в полицию.

– Какая же связь между скачками и полицией? – перебил я.

– Полицейский комплекс, как и твое пятиборье, требует умения стрелять, плавать и ездить верхом. Хорошо ездить. А Корсон Бойл – скаковой меценат, умеющий отличать победителей.

– Кто это – Корсон Бойл?

– Начальник продполиции.

– Правая рука Фронталя?

– Кто знает, кто у кого чья рука, – загадочно сказал Фляш, – но Корсон Бойл – это личность, от которой зависит многое.

– А при чем здесь я?

– Примешь участие в гандикапе.

– Я?

– Ты.

– Ничего не понимаю. Зачем?

– Это приказ.

Я задумался. Фляш тоже молчал, ожидая ответа. Наконец я сказал:

– Приказы, конечно, не обсуждают, но разумные люди не отдают приказов разумным людям, не объяснив их цели.

– Хорошо. Проверим, насколько ты разумен. Сначала приказ. Завтра с утра, как только начнется движение по Городу, ты поедешь на ипподром. Спросишь жокея Бирнса. Хони Бирнс. Запомни.

– Я его знаю.

– Тем лучше. Скажешь: Фляш просил подобрать экстра-класс. Понял?

– Я не идиот. Дальше.

– Он даст тебе лошадь, проверит тебя на дорожке и решит, будешь ты участвовать в гандикапе или нет.

– Допустим, что буду.

– Тогда все зависит от того, каким по счету ты придешь к финишу.

– А если первым?

– Тебя проведут в ложу и представят самому Корсону Бойлу. Держись скромно, но с достоинством. Молчи. Дождись вопроса.

– О чем?

– Он обязательно спросит тебя, что бы тебе хотелось. Боги любят иногда снизойти к смертным.

– А что именно мне бы хотелось? – спросил я в упор.

Фляш улыбнулся, как фокусник перед тем, как поразить зрителей.

– Поступить в полицию.

И продолжал улыбаться, явно наслаждаясь моей немотой.

– Но зачем, зачем? – вырвалось у меня.

– Нам нужен свой человек в полиции. В продполиции, – отрубил Фляш. – Опыт с Толли пока ничего не дал.

– Значит, серый мундир? – спросил я, уже ни на что не надеясь.

– Серый мундир, – безжалостно повторил Фляш. – Придется надеть.

– И галун?

– И галун.

– Только этого мне еще не хватало. Лучше сдохнуть, – зло проговорил я.

15. ЧЕТЫРЕ ТУЗА И ДЖОКЕР

Очередная встреча мушкетерской четверки состоялась, как обычно, в казарме – нашем отельном обиталище на втором этаже с водой. Пили бургундское и бренди с земными этикетками из Дижона и Пасадены. Сообщение д'Артаньяна о предложении поступить в гвардию Ришелье встретили бурно. Портос громыхнул: «Вот это да!» Лучше других знакомый с нравами кардинальских гвардейцев, Арамис брезгливо поморщился: «Хуже для тебя ничего не могли придумать?» Только Атос, поразмыслив, высказал нечто совсем неожиданное: «Вот как раз то, что нам нужно».

Наступило настороженное и длительное молчание. Мне было совсем не весело.

– Кажется, уже пришло обещанное мной время кое-каких объяснений и выводов, – сказал Зернов. – Я долго кормил вас завтраками. Зато сейчас угощу обедом.

– Все уже ясно? – ехидно спросил я.

– Без ехидства, Юра. Я не зря молчал. Многое было туманно и только потом прояснилось. Начну с вопроса: как вы думаете, для чего нас сюда пригласили – я имею в виду акцию наших космических друзей. Для участия в Сопротивлении? Что же, они, по-вашему, без нас не справятся? С нами или без нас, а диктатуре галунщиков придет конец. Мы только поможем ускорить его, не больше. Но это уже наше частное дело и совсем не то, чего ждут от нас «облака». Эксперимент их не удался, и, должно быть, они это поняли. Но в чем ошибка? Почему синтезированная ими цивилизация идет к упадку? В чем причины ее технического регресса? И почему ее эволюция не повторяет земную? «Облака» не поняли многого в нашей жизни, не поняли законов ее развития – и в экономике, и в социологии, а может быть, даже и в технике. Простой пример: люди создали искусственный рой или муравейник и наблюдают, не вмешиваясь в его эволюцию. Опрокинем пример; суперцивилизация пчел или муравьев создает искусственный город. Но город развивается по другим законам, не так, как муравейник, и если не знать этих законов, то и получится, что жизнь искажается, как в кривом зеркале. Анохин и Мартин удивляются архитектурному косноязычию Города. Но повинны в этом не «облака», а его население. «Облака» довольно умело склеили несколько нью-йоркских и парижских кварталов, а Город расползается, как жидкое тесто. Из благоустроенных небоскребов, с верхних городских этажей жители бегут на окраины, вырубают лес, строят хибары или просто поселяются в брошенных трамвайных вагонах. Мы-то с вами знаем почему, но знают ли «облака»? Десятый год они наблюдают, как созданные ими по земным образцам существа ломают и переделывают все или почти все, воспроизведенное, казалось, с техническим совершенством. Идеально скопированные двигатели внутреннего сгорания превращаются в неуклюжие газогенераторы или паровые топки. В автобусы запрягаются лошади, а электрическое освещение заменяется свечами и газом. Вы думаете, что этот процесс не тревожит авторов эксперимента? Наше появление здесь – свидетельство этой тревоги. И не только тревоги, но и уважения к человеческому разуму. Да, да, сверхразум капитулирует. Он спрашивает нас и в нашем лице человечество, где и в чем он ошибся. И во имя человечества – не бойтесь пафоса, – во имя человечества, повторяю, мы должны, мы обязаны им ответить.

– А ты знаешь ответ? – прервал я его. – Ты видишь эти ошибки?

– Вижу. Многое давно видел, а в бессонные ночи с Томпсоном докопался до главного.

– Несовершенство моделированных структур?

– Они абсолютно совершенны. И живые и неживые. Но человеческий коллектив – это не сумма отдельных личностей, город – не сумма зданий, а технический уровень жизни современного человека – не сумма вещей, его окружающих. Трудно понять, как мог ошибиться здесь этот сверхразум, но он ошибся.