Юрий Брайдер - Губитель максаров

Окш уже отъехал от места побоища на порядочное расстояние, когда его вдруг осенило, что уцелевшие воины наверняка запомнили его приметы и, дабы оправдаться перед хозяйкой, непременно поведают ей о них, а также о печальной участи своих соплеменников, павших жертвой дьявольских чар совсем еще зеленого парнишки. Мало ему прежних врагов, так добавится еще и Генобра.

Привязав вьючную лошадь к подходящему камню, Окш повернул обратно. К счастью, оба вконец обессилевших воина еще только начали приходить в себя. Дать какое-нибудь разумное объяснение дикому поведению товарищей (да и самих себя тоже) они не могли и с отрешенным видом бормотали слова заупокойных молитв.

Конечно, их можно было без всяких проблем уничтожить, но Окш, уже осознавший себя максаром, хозяином человеческих душ, приказал воинам сесть в седла и следовать за ним.

Теперь единственным существом, знавшим, что Окш Сухорукий изменил свою внешность, была белобрысая девчонка по имени Рагна. Несчастный конюх и четверо погибших воинов уже никому ничего не расскажут. Этих двоих он будет держать под постоянным мысленным контролем. Конечно, существуют еще отвратительные уродцы из подземелья, но с ними ничего нельзя поделать, да и вряд ли они способны ябедничать, для этого у них слишком мало мозгов.

Остается, значит, одна Рагна… Временный союзник. Сегодня союзник, а завтра неизвестно кто. Ведь максары не признают ни друзей, ни родственников, а за добро платят только злом… Но разоблачение Окша не в ее интересах. По крайней мере сейчас, когда она надеется с его помощью победить мамашу. Так что с этой стороны подвоха можно не опасаться. А уж когда она явится за клинком, там и посмотрим…

Раны на лице, припорошенные пылью, давно перестали кровоточить, а болтающийся кусок кожи он примотал к черепу тряпкой. Пальцы на левой руке уже слегка шевелились, хотя всю ее от плеча до запястья словно огнем жгло. Что ни говори, а максаром он был каким-то неполноценным — даже не мог самостоятельно унять боль. Не помог Окшу и горький настой дурманящих трав, услужливо предложенный воинами, уже окончательно признавшими в нем нового хозяина.

Маршрут, проделанный от рудничного поселка до замка Генобры, Окш помнил в мельчайших деталях и, дабы избежать неожиданных осложнений, придерживался его и на обратном пути. Разница состояла лишь в том, что тогда он пересекал границу Страны максаров в сумерках Синей ночи, а теперь при ярком свете неба. Это позволило Окшу издали лицезреть одну из уцелевших опор некогда неприступной, хотя и невидимой стены — гигантское изваяние мастера-жестянщика, за излишнее корыстолюбие наказанного страшной и позорной смертью.

Избавившись от чересчур нерасторопного попутчика, Рагна погнала своего скакуна во весь опор. Расстояние между ней и преследователями перестало сокращаться, а вскоре она выигрывала по десять шагов на каждую тысячу.

Это окончательно взбесило Генобру.

— Остановись, пока не поздно! — заорала она вслед дочке. — И я обещаю сохранить тебе жизнь! На этот раз ограничимся усечением языка! Ну, может, еще ушей… В противном случае я вырву твои глаза, а потом по капле высосу кровь!

— Если ты голодна, мамаша, то пососи лучше то, что болтается между ног твоего жеребца, — ответила Рагна через плечо.

— Ox, как жестоко ты пожалеешь! Я припомню тебе каждое слово, несчастная! Не надейся сбежать от меня! Я буду гнаться за тобой до самой границы, а если надо, то и дальше. Запомни, у тебя только одна лошадь, а у меня дюжина! Рано или поздно это скажется.

В тот же момент половина ее прислужников на полном скаку покинула седла, а освободившихся лошадей подхватили под уздцы те, кто продолжил погоню. У Ге-нобры сразу появился запас скакунов, пусть и не совсем свежих, но вполне еще годных для долгого преследования.

Рагна поняла, что теперь ей следует делать ставку не на резвость, а на выносливость своей лошади. Да и маршрут пришлось срочно поменять. Если мамаша действительно решила взять ее измором, то сейчас лучше скакать в Страну лугарей, народ которой, ныне целиком истребленный, некогда доставил максарам немало хлопот.

На лесных полянах и пустошах этой страны произрастали мхи, имевшие весьма специфические свойства. В отсутствие дождей они высыхали до такого состояния, что под воздействием ветра превращались в пыль, которая в смеси с толченым древесным углем и селитрой приобретала огромную взрывную силу.

Но даже в своем первоначальном виде эта пыль, воспламененная искрой, могла дать такую вспышку, что у лошадей Генобры должны были обгореть не только гривы, но и хвосты с копытами.

Однако столь замечательному плану не суждено было осуществиться. То ли злой рок подвел Рагну, то ли это наворожила Генобра, знавшая немало колдовских штучек, но в следующий момент ее конь, до этого показавший себя с самой лучшей стороны, внезапно грохнулся оземь. Сама девчонка, сумевшая избежать тяжелых увечий, немедленно вскочила, но все попытки поднять скакуна оказались тщетными. Его правая передняя нога, угодившая в какую-то нору, была переломана чуть повыше бабки.

Дабы прекратить мучения несчастного животного, Рагна прирезала его кинжалом, позаимствованным в сокровищнице мамаши, а затем приготовилась к схватке. Конечно, один-единственный кинжал был малоубедительным доводом против дюжины мечей, топоров и копий, однако сдаваться вот так просто она не собиралась.

Но преследователи, как видно, не желали составить Рагне компанию для путешествия в тот мир, где уже нет ни господ, ни рабов, а все равны перед лицом Высшего Судии. Вместо того, чтобы налететь на нее всем скопом, они устроили нечто вроде бешеного хоровода, сопровождаемого гиканьем и свистом.

Когда в глазах Рагны зарябило от мелькания конских морд и человеческих лиц, раздался издевательский голос Генобры:

— Повеселились и хватит. А теперь пора за работу браться. Пока эту сучку еще освежуешь да поджаришь, немало времени пройдет.

В тот же момент в воздухе засвистели арканы. От большинства Рагне удалось увернуться, но штуки три захлестнулись на ее шее, а один обвил руку, сжимавшую кинжал…

В небольшом поселке на берегу озера, славившегося своим жемчугом и богатой рыбалкой, появился не по годам степенный человек ученого звания, искавший уединения для своих опытов и размышлений. За исключением нескольких глубоких шрамов на лице, в его облике не было ничего примечательного. Ученого сопровождали двое слуг чужеземцев и небольшой караван лошадей.

Странная компания поселилась в заброшенном маяке на острове, открытом всем ветрам и регулярно затапливаемом водой, а потому необитаемом.