Шантель Шоу - Не называй меня Афродитой

Лука погладил прозрачные кружевные трусики и чуть не забыл свои благие намерения, почувствовав влажное доказательство ее страсти.

– Мы не будем спешить, – пообещал он не только Афине, но и себе. – Ты дрожишь, – заметил он и нахмурился. – Ведь ты не боишься меня, carissima?

Лука допускал, что ей не сразу удастся расслабиться.

– Нет, – заверила его Афина. – Просто для меня все это внове…

Он наклонил голову и лизнул ее пупок. Негромкий стон удовольствия стал для Луки разрешением спуститься ниже, но тут до него дошел смысл ее слов.

– Что значит – внове?

Афина изнемогала. Ей хотелось, чтобы Лука продолжил, чтобы он коснулся того местечка, которое жаждало его ласк. Но Лука приподнялся и взглянул на нее с выражением, которое она не смогла разгадать.

– Ты имеешь в виду, что Чарли занимался с тобой любовью без прелюдии?

– Я не спала с Чарли. Я… вообще никогда ни с кем не спала. – Афина слабо улыбнулась при виде недоверия, появившегося на его лице. – Я девственница.

– Но ведь тебе…

– Двадцать пять. Да, я диковинное явление для современного мира, – тихо сказала Афина.

– Ты была обручена с Чарли целый год.

– Он был готов подождать до свадьбы. – Она прикусила губу.

– У него терпение святого. – Неожиданная мысль пришла Луке в голову. – Ты в день свадьбы узнала, что Чарли тебе неверен. Он давно переключил свое внимание на другую женщину и поэтому согласился подождать до первой брачной ночи?

– В некотором роде.

Афине стало неловко от своей наготы. Было очевидно, что ее неопытность охладила страсть Луки. Она села и закуталась в пурпурную атласную простыню, жалея, что не может где-нибудь спрятаться.

– Чарли никогда меня не хотел, – глухо призналась она. – В то утро, когда должна была состояться наша свадьба, я застала жениха в постели с его шафером Домиником. Чарли предложил мне выйти за него замуж, чтобы скрыть тот факт, что он гей.

– Почему же ты позволила Чарли свалить на тебя всю вину?

– Я не могла выдать его тайну. Лорд Ферфакс – бывший морской пехотинец. Чарли всю жизнь старался оправдать ожидания своего отца. Это у нас с ним общее. Я постоянно разочаровывала своих родителей, – с грустью закончила Афина.

– Святая матерь божья, ну и неразбериха!

Лука перекатился на спину и уставился в зеркальный потолок, в котором отражались они с Афиной, лежащие на круглой кровати. Желание болезненной вспышкой отозвалось в паху. Но, Dio, она девственница! А это значит, что он на опасной территории.

– На что ты надеялась, решив сделать меня своим первым любовником? – Он прищурился при виде ее заалевших щек. – Если ты рассчитывала, что я ошалею от счастья и влюблюсь в тебя, ты выбрала не того мужчину.

Румянец на щеках Афины стал гуще.

– Я не…

– В Вегасе ты сказала, что для тебя занятия любовью ассоциируются с самой любовью.

– Из-за Питера Фитча я стала считать, что секс – нечто грязное и постыдное. И решила, что буду спать только с тем мужчиной, которого полюблю. Но теперь я понимаю, как сильно повлияло на меня мое прошлое. Ты говорил, что нет ничего плохого, если мужчина и женщина, испытывающие друг к другу влечение, получат удовольствие от секса. Я не люблю тебя, – сказала Афина. – Я выбрала тебя для первого урока секса, потому что доверяю тебе и потому что… думаю, что ты благородный человек.

Благородный человек! Лука слышал много хвалебных отзывов о себе. Его называли потрясающим любовником, талантливым дизайнером, блестящим бизнесменом. Но Афина ценит его не за это. Она считает, что он благородный человек. Для Луки это стало наивысшей похвалой.

Он погрузился в свои мысли, и молчание затягивалось. Афина вспомнила насмешку Чарли. Действительно, кому нужна двадцатипятилетняя девственница?

– Полагаю, моя неопытность тебя отталкивает, – пробормотала она.

Лука бросил на нее пронзительный взгляд.

– Ты меня не отталкиваешь. Ты заслуживаешь большего: влюбиться в мужчину, который полюбит тебя и предложит тебе руку и сердце. Это станет возможным через год, когда мы разведемся.

Ее лицо исказила гримаса.

– После побега с великосветской свадьбы и поспешного брака в Лас-Вегасе я не стану торопиться с замужеством.

Ее взгляд возвращался к зеркалам на потолке и к отражению в них Луки, который выглядел сексуальным до безумия, наводя на греховные мысли. Не жалеет ли он о том, что вместо искушенной и опытной любовницы оказался в комнате из «Тысячи и одной ночи» с ней? Наверняка так оно и есть.

– Ты слишком длинный для дивана, так что на нем могу поспать я, – предложила Афина и, придерживая простыню, начала двигаться к краю кровати.

Лука развеселился, наблюдая за ее нелепыми телодвижениями.

– Ты похожа на гусеницу, – заметил он.

– Да, я так же сексуально привлекательна, как она, – стараясь справиться с обидой, согласилась Афина.

Дрожь в ее голосе нашла отклик в его сердце.

– Я не это имел в виду.

Он поймал край простыни, которую она прижимала к себе, и с силой дернул. Афина не смогла сдержать удивленное восклицание, когда гладкий атлас выскользнул у нее из рук.

– Ты же знаешь, что я считаю тебя необыкновенно сексуальной, – со страстью в голосе произнес Лука, опрокидывая Афину на спину и склоняясь над ней.

Голос разума твердил, что это плохая мысль и что ему следует оставить Афину в покое. Пусть подарит свою девственность мужчине, которого когда-нибудь полюбит. Но Лука заметил слезы в сапфировых глазах и возненавидел себя за то, что больно ранил ее.

Афине пришлось собрать все свои силы, чтобы попросить его заняться с ней любовью, и теперь она раздавлена, потому что считает, что он отверг ее. Но это не так.

Лука лег рядом с ней и погладил ее живот и грудь.

– Посмотри, как ты красива, – прошептал он, указывая на зеркало.

Контраст ее молочно-белой кожи и пурпурных простыней был необыкновенно эротичен. Афина напоминала ему картину, принадлежавшую кисти какого-нибудь великого мастера эпохи Ренессанса. У нее были прекрасные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и роскошное тело. Перед ней не устоял бы даже святой.

А он не святой.

В зеркале он видел, как его смуглые пальцы гладят ее белые груди с розовыми сосками. Он видел, как потемнели глаза Афины, когда он принялся теребить соски большим и указательным пальцами до тех пор, пока каждый пик не превратился в твердый камешек.

– Лука… – прошептала она.

Ее дыхание стало учащенным. Он склонил голову и стал покрывать сосок легкими, как крылья бабочки, поцелуями, а затем втянул его в рот и стал посасывать. Афина издала протяжный стон, после чего он перенес свое внимание на другой сосок.