Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович
— Разбудить не забудь, если что, — попросил Виктор.
— «Если что» — это что? — саркастически осведомился Пинцет.
— Вадим, я серьезно.
— Не переживай. Мы все сейчас будем за тобой следить. И Айк не дремлет, опять же. Он мне не даст как следует развернуться, — успокоил врач, но не удержался и язвительно добавил: — К сожалению.
— К счастью, — буркнул Виктор. — Здорово все-таки, что у некоторых в процессорах человечности куда больше, чем у других — в их органической начинке черепа.
Инспектор улегся на кровать, стараясь накрыть телом максимальное число сенсоров. Индикатором активации служил легкий нагрев места контакта. Когда тепло казалось распределенным равномерно, Виктор расслабился и сказал:
— Я готов.
Медкон тут же замигал зеленым глазом. Затем индикатор погас, а на веки обрушилась невыносимо сладкая тяжесть. Сопротивляться ей было немыслимо. Виктор и не заметил, когда водоворот сна стремительно закружил сознание, утягивая в неведомые глубины.
Проснулся инспектор примерно через час. Очнулся резко, не так, как обычно бывает при нормальном пробуждении. Да и ощущал себя вовсе не как после отдыха. Открыв глаза, Виктор увидел улыбающегося в бороду Пинцета.
— Проснулся? — поинтересовался врач.
— Исключительно назло тебе, — отозвался Виктор и охнул, ощутив ломоту во всем теле. — Твои блошки изнутри меня отдубасили, что ли?
— Ага, надеюсь. Для того и дрессировал их, — сохраняя невозмутимый вид, ответил Пинцет. — А если серьезно — боты загружены под завязку. Сейчас их немного проэкзаменуем, а заодно и тебя. Готов?
— Скорее нет, чем да. Но переживу, начинай.
Изображение погасло. Некоторое время на экране было пусто, затем вспыхнуло изображение какой-то зверюги, явно старающейся напасть, и почти сразу пропало. Тварь сменила серая колышущаяся простыня, затем уродливое дерево. Страшные изображения мелькали настолько быстро, что мозг не успевал их обработать. В такт мельканию картинок Виктор ощущал уколы страха. Возникали и тут же гасли искры неуверенности, беспокойства, а иногда почему-то беспричинной радости. Все крутилось и смешивалось, от чего дико разболелась голова. Словно ожидая именно этого момента, «прямая трансляция из преисподней», как окрестил про себя передачу Виктор, немедленно прервалась. Возник Пинцет.
— И как? — поинтересовался Виктор у инквизитора.
— Ничего прошло, — уклончиво ответил Вадим. — Почти как надо.
— Угу. «Почти» в твоем лексиконе означает «плохо», — простонал инспектор. — В свою очередь это говорит о том, что меня ждет повтор пытки.
— Ну, хорошо, что ты все понимаешь, — с некоторым облегчением в голосе произнес Пинцет. — Тогда ложись поудобней. Я запускаю сон.
— Я готов, — отрапортовал Виктор.
И опять медкон мягко, но неодолимо уронил человека в бездну. Эх, так бы сладко и просыпаться! Увы, но аппарат сейчас работал вовсе не для того, чтобы помочь отдохнуть — он загонял очередную программу в микроботов. А затем наверняка еще и тестировал, как крошечные машинки ее усвоили.
Снова это жесткое пробуждение, будто кто-то изнутри голову потряс. Виктор шумно выдохнул и открыл глаза.
— Ну и видок у тебя! — Пинцет усмехнулся, но тут же посерьезнел. — Не обижайся. Это я пытался разрядить обстановку.
— Я понял, — вяло махнул рукой Виктор. — Начинай.
— Запускаю.
Снова экран начал транслировать репортаж из ада. Картинки не повторялись, но новые по содержанию своему ни в чем не уступали предыдущим. Такому набору демонов позавидовал бы сам старина Босх.
На этот раз Виктору показалось, что мучения продлились гораздо дольше. Зато и финал получился намного эффектней. Голова едва не взорвалась болью. Крепко зажмурившись, Виктор сел на кровати, прижал ладони к вискам и принялся раскачиваться взад-вперед, словно это как-то могло унять раскалывающую мозги мигрень. Сидел так минут пять, прежде чем боль немного отступила. Тогда Виктор потряс головой и открыл глаза.
— Получилось? — с надеждой поинтересовался он у своего инквизитора.
— Как сказать, в общем-то — да, но есть еще шероховатости.
В голосе Пинцета проскакивали нотки вины.
Яснее ясного — врачу снова не понравился результат, и без очередной перезагрузки не обойтись.
— Вадим, я понимаю, что невозможно отработать программу на морской свинке. Но меня пожалей, а?
— Хочешь, перенесем на завтра, — предложил врач и тут же предупредил: — Только придется начинать с начала.
— С чего вдруг? — удивился Виктор.
— Если совсем просто, программа ботов живет вместе с тобой, с твоим организмом. Изменяется вместе с ним, — тут же пустился в разъяснения Пинцет, словно ждал этого вопроса. — А ты сегодняшний вовсе не похож на себя вчерашнего. Завтра все еще немножко сдвинется. Нулевая отметка нужна, чтобы боты могли правильно адаптироваться и, соответственно, эффективно работать. Ну а если отладить все сегодня, то дальше останется легкая коррекция, которую ты и не заметишь даже. Ну почти не заметишь.
— Ладно, черт с тобой. Давай завершим все сегодня, — согласился Виктор и, морщась, потрогал руками голову. — Хотелось бы пораньше закончить с этой потусторонней картинной галереей.
— Отлично! Тогда продолжим, — обрадовался Вадим. — Вперед!
Виктор повторил весь набор «предстартовых» процедур, закрыл глаза и упал в сон. И снова медкон его грубо «растолкал», но теперь уже через два часа.
— Готов? — спросил Пинцет и устало улыбнулся.
Вадим выглядел измотанным. Видимо ему тоже приходилось несладко. Хороший врач, каким бы циником он ни выглядел, всегда сочувствует пациенту. Наверное, перепроверял все при загрузке, бедолага.
— Готов, — кивнул Виктор.
Третья серия видеоужасов не уступала первым двум. Однако теперь все шло как-то ровнее, что ли. Времени показ занял раза в два больше, нежели прошлый, из-за чего головная боль ударила гораздо сильнее, чем в предыдущие разы. А ведь тогда казалось, что и так уже наступил предел. Теперь, чтобы хоть как-то прийти в себя, потребовалось просидеть чуть не полчаса. Хорошо, что этот тест — последний. Однако, когда Виктор открыл глаза и увидел, что Пинцет хмурит брови, он чуть не заскрежетал зубами.
— Опять не так? — рыкнул он на врача.
Вадим удрученно развел руками.
— Там совсем капелюшка осталась. Один из моих людей ошибся.
— А подкорректировать иначе нельзя? Добавить, там, убавить?.. — еле сдерживаясь, чтобы не высказать все о медлабе вообще и о работнике-растяпе в частности, спросил Виктор.
— Увы, он ошибся в программе, а не в параметрах, — в голосе Пинцета было столько вины и отчаяния, что инспектор сразу его простил. — Выдержишь еще разок?
— Попытаюсь. Но не завидую твоему медлабу, если кто-то опять напортачит. Приду с тем тяжелым предметом, который первым под руку подвернется. Веришь? — Виктор старался говорить как можно искренней.
— Ладно, ладно, не воюй, — вздохнул Вадим. — Сейчас все отладили как надо. Держись!
— Постараюсь, черти вы полосатые, — огрызнулся Виктор и скомандовал мучителю: — Поехали!
— Поехали, — покорно согласился Пинцет и очередной раз низверг пациента в сон.
Опять это резкое пробуждение! Ну почему нельзя было растянуть удовольствие хотя бы еще на тридцать секунд? Поморщившись, Виктор открыл глаза. Ему показалось, что у Пинцета не только шевелюра, но и борода стоят дыбом.
— Ты бы придумал что-то с пробуждением, а? — попросил мучителя Виктор. — Такой рывок каждый раз…
— Знаю, дружище. Но тут ничего не поделать — машина не ради твоего удовольствия работает и потому не слишком церемонится, — попытался оправдаться Пинцет. — Сейчас прогоним тест, и если все в порядке — отсыпайся на здоровье.
— Так и сделаю. Давай, запускай свой кошмар, — с отвращением проговорил Виктор.
На этот раз казалось, что реакции на монстров несколько сглажены. Этот показ не вызывал такого отвращения, как предыдущие. Виктор с удивлением отметил, что ощущает даже небольшую скуку. К сожалению, концовка все испортила. На этот раз боль не вспыхнула, а буквально взорвалась, как шаровая молния. Она бушевала, рвала, дробила, пилила, загоняла в мозг длиннющие гвозди. Это была всем болям боль! Королева боли! Богиня боли! Виктор мычал и катался по кровати чуть не с полчаса. Когда немного отпустило, он подумал, что на сегодня с него хватит, даже если опять не срослось. И вообще, на такие пытки он не давал согласия ни Пинцету, ни Горынычу.
