Многоярусный мир - Филип Хосе Фармер
Орлица выпила воду, которую он ей предложил, и продолжила рассказ:
— Когда наступила ночь, они разбили лагерь на краю рощи. Я спустилась на дерево, под которым, завернувшись в плащ из оленьей кожи, спала дриада. Плащ покрывала засохшая кровь, и я думаю, он принадлежал человеку, которого убили гворлы. Они освежевали тело убитого и намеревались зажарить его над своими кострами.
Я слетела на землю по другую сторону дерева и надеялась поговорить с дриадой, а возможно, даже помочь ей бежать. Но сидевший рядом с ней гворл услышал шелест моих крыльев. Он выглянул из-за дерева, и это стало его ошибкой, потому что мои когти вцепились ему в глаза. Гворл выронил нож и попытался отодрать меня от своего лица. И ему это удалось, но в моих когтях остались оба его глаза и часть бугристого лица. Тогда я предложила дриаде бежать, но она приподнялась, и плащ соскользнул с ее тела. Я увидела, что она связана по рукам и ногам.
Я скрылась в кустарнике, оставив гворла скулить и оплакивать свои глаза, а вместе с ними и жизнь, потому что его собратья не станут обременять себя возней с ослепшим воином. Я проскакала по земле через рощу и выбралась в прерию. Там мне удалось взлететь, и я полетела в гнездовье «медвежьего народа», чтобы рассказать вам об этом, о Кикаха, и ты, о Вольф, возлюбленный дриады. Я летела всю ночь и весь день.
Но охотничья стая Очей Властителя заметила меня. Они летели высоко, солнце било мне в глаза, и я их не заметила. Они обрушились на меня, ничтожное подобие ястребов. Они застали меня врасплох. Я начала падать под градом ударов и тяжестью дюжины врагов, вцепившихся в меня когтями. Я падала, переворачиваясь вновь и вновь, истекая кровью, истерзанная их острыми, как кремень, клювами.
И тогда я, Аглая, сестра Подарги, собралась с силами и стала защищаться. Я хватала каркающих воронов, откусывала им головы, вырывала крылья и ноги. Я перебила дюжину тех, кто вцепился в меня, но тут налетела остальная стая. И я сражалась до конца. Они гибли, но, умирая, убивали меня — и только потому, что их оказалось слишком много.
Наступило молчание. Орлица свирепо смотрела на людей уцелевшим глазом, но жизнь, как нить, покидала ее, пока не показалась пустая катушка смерти. Воины «медвежьего народа» притихли, и даже лошади перестали всхрапывать. Шепот ветра в небесах стал самым громким звуком.
Наконец Аглая заговорила снова слабым, но по-прежнему надменным резким голосом:
— Передайте Подарге, что ей не придется стыдиться за меня. И обещай мне, о Кикаха, — обещай без всякого обмана — что Подарге обо всем расскажут.
— Я обещаю, о Аглая, — сказал Кикаха. — Твои сестры прилетят сюда и унесут твое тело далеко за грани ярусов в небеса. Тебя пустят плыть через бездну, где нет ни смерти, ни жизни, и ты будешь парить, пока не упадешь на солнце или не обретешь покой на луне.
— Я полагаюсь на твое слово, отважнейший среди людей, — прошептала она.
Голова птицы опустилась, и она рухнула вниз. Но железные когти вцепились в ветвь мертвой хваткой, и она, повиснув вверх ногами, закачалась взад и вперед. Крылья обвисли и раскрылись, кончики перьев задевали стебли травы.
Кикаха отдал несколько распоряжений. Двух воинов он отправил искать орлиц, чтобы известить их о смерти Аглаи и передать им ее рассказ. Ему пришлось потратить некоторое время на то, чтобы обучить обоих краткой речи на микенском диалекте, но он ни словом не обмолвился о роге. Удостоверившись в том, что посланники запомнили нужные фразы, он отправил их в путь. Но отряд задержался еще на какое-то время, подвешивая тело Аглаи на самую вершину дерева, где его не смогли бы достать плотоядные животные, кроме пумы и стервятников.
Для этого пришлось срубить сук, в который вцепилась орлица, и поднять тяжелое тело на верхние ветви. Там ее поставили на ноги и привязали к стволу сыромятными ремнями.
— Вот так! — произнес Кикаха, когда работа подошла к концу. — Ни одна тварь не приблизится к ней, пока она будет выглядеть живой. Все боятся орлиц Подарги.
На шестой день после встречи с Аглаей в полдень отряд надолго задержался у источника. Лошадям дали отдохнуть и вдоволь набить животы длинной зеленой травой. Кикаха и Вольф сидели бок о бок на вершине высокого холма и ели мясо антилопы. Вольф с интересом разглядывал небольшое стадо мастодонтов, которые паслись всего в четырехстах ярдах от них. Рядом с огромными слонами в траве затаился полосатый лев — девятисотфунтовый экземпляр вида «фелис атрокс». Очевидно, лев выжидал момент, чтобы напасть на одного из детенышей.
— Гворлам чертовски повезло, что они добрались до леса в целости и сохранности, — сказал Кикаха. — К тому же они идут пешком. Между ними и Деревьями Множества Теней обитают ценаквы и другие племена. И еще есть ХингГатаврит.
— Полукони? — спросил Роберт.
За несколько дней общения с хроваками он освоил потрясающее количество словарных единиц и уже начал понимать кое-что из сложного синтаксиса.
— Полукони. Hoi Kentauros. Кентавры. Как и других чудовищ этого мира, их сделал Властитель. Многочисленные племена полуконей обитают во всех уголках прерий Америндии. Некоторые из них говорят на языках скифов и сарматов, так как в качестве исходного материала для кентавров Властитель использовал похищенных им жителей древних степей. Остальные племена переняли языки своих соседей-людей. И все они — с небольшим отклонением — придерживаются племенной структуры прерий.
Вскоре отряд воинов вышел на Великий Торговый путь. Тропа обозначалась в прерии вогнанными в землю столбами, которые устанавливались через милю друг от друга и венчались вырезанными из черного дерева изображениями Ишкветламму — тишкветмоакского бога торговли. Едва они выехали на Торговый путь, Кикаха велел отряду перейти в галоп и не останавливал индейцев до тех пор, пока тропа не осталась далеко позади.
— Если бы Великий Торговый путь вел к лесу, а не шел параллельно ему, нам бы и голову ломать не пришлось, — сказал он Вольфу. — Пока мы находимся на нем, нас никто не потревожит. Путь — священное место, и это признают даже полукони. Все племена покупают тут стальное оружие, одеяла, драгоценности, шоколад, высококачественный табак и тому подобные вещи. Они приобретают их у тишкветмоаков — единственного цивилизованного народа на этом ярусе. Я хотел поскорей пересечь Торговый путь, потому что не мог бы помешать хровакам остановиться на несколько дней для торговли, если бы нам повстречался
