Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли
Когда яхту нашли, её уже основательно потрепало штормом: паруса порвало в клочья, двигатель затопило. Ветер дул ей в корму, медленно угоняя в открытое море. На борту один-единственный пассажир безостановочно, механически вычерпывал воду. Он не поднял взгляда, даже когда с «Сибрайта» к нему на борт поднялся спасатель.
— Ваша жена сказала, вы ушли в море, — доложил он. — Надо снять вас отсюда. Где ваш пассажир?
— Что?
— Пассажир. Где он?
В этот момент с мостика «Сибрайта» крикнули:
— Торопись! Снимай его оттуда!
— Так где он? — допытывался спасатель.
— Смыло за борт. Я ничего не смог поделать. Паруса порвались, двигатель сдох.
— Хорошо, мистер Дебнер, пойдёмте. В каюте расскажете, как было дело.
— Меня зовут Мэтьюз. Дебнера смыло за борт. Он пытался помочь мне, пока я висел на мачте. Яхту накренило так сильно, что я не мог спуститься. Останься он в кокпите — выжил бы, но он подошёл к мачте и разрезал парус — чтобы яхта могла выпрямиться. Тут его и накрыло…
— Вот это отвага! — ответил спасатель. — Идёмте, здесь нельзя оставаться.
Яхту взяли на буксир, однако пробоины в корпусе были слишком велики, и вскоре уже вода поднялась до кабины. Пришлось обрезать конец. Мэтьюз следил, как тонет «Надежда». Дебнер хотел её оставить себе? Что ж, он её получил.
Мэтьюза отвели в кают-компанию и дали кружку горячего кофе, за которым он и рассказал вкратце всю историю. Не было смысла вдаваться в подробности, равно как и чернить память погибшего. Всё закончилось.
Вот только узнает ли правду Дженис?
Мэтьюз никогда не забудет грохот, с которым лопнул раздутый грот, и как зелёная волна прошлась по палубе, оставив пустое место там, где секунду назад стоял Дебнер — с ножом в руке и ярой ненавистью в глазах.
До конца жизни Мэтьюз будет помнить, как спускался по гарделю, две стренды которого были перерезаны, а третья, надсечённая, едва держалась.
Счастливчик
The Luckiest Man in the World (вариант: The Fortunate Person) — Fantastic Universe, February 1955; перевод: А. Волнов
Я здесь поразительно хорошо обеспечен. Но не забывайте, что я человек везучий. И то, что оказался в Патагонии, — чистейшее везение. Понимаете, дело тут не в протекции и не в моих способностях. Я очень неплохой метеоролог, но могли послать кого-нибудь и получше меня. Просто мне необыкновенно повезло, и я оказался в нужном месте в нужное время.
Если призадуматься, то сам факт, что армия снабдила мою метеостанцию едва ли не каждым известным людям приспособлением, тоже граничит с чудом. Старались они, разумеется, не ради меня. Военные планировали основать здесь базу. Они завезли оборудование, но позднее им пришлось забросить весь проект.
Но я тем не менее продолжал посылать прогнозы погоды — до тех пор, пока они им требовались.
Зато какие у меня устройства и приборы! Наука всегда меня восхищала. Полагаю, я тоже в некотором роде учёный, но не исследователь, а в этом и кроется разница. Попросите исследователя сделать что-либо невозможное — и он примется за работу, причём непременно добьётся успеха. Я их очень уважаю.
По-моему, всё началось так. Некий генерал собрал, должно быть, учёных и сказал:
— Парни, нам здорово не хватает специалистов, а заменить их ну никак невозможно. Нужно, чтобы с их работой справлялся кто угодно, даже полный неумеха. Что, нереально? А не придумаете ли вы что-нибудь?
И учёные честно принялись за дело, создавая все эти поразительные книги и устройства.
К примеру, на прошлой неделе у меня разболелся зуб. Сперва я решил, что попросту простудился, потому что здесь пока ещё довольно холодно, даже когда извергаются вулканы. Но зуб оказался действительно больным. Тогда я распаковал зубоврачебный агрегат, настроил его и прочитал то, что полагалось прочесть. Я сам провёл полное обследование, отыскал и больной зуб, и полость в нём. Потом сделал себе инъекцию, прочистил зуб и поставил пломбу. У дантиста уходят годы на то, что я по необходимости усвоил за пять часов.
Теперь возьмём еду. Поначалу я до безобразия растолстел, потому что мне, кроме передачи прогнозов погоды, совершенно нечем было заняться. Но когда я перестал их посылать, я научился готовить себе такие обеды, которым позавидовал бы лучший шеф-повар в мире. Кулинария считалась искусством, но как только за неё взялись учёные, они превратили её в науку, И такие примеры я могу приводить долго.
Многое из того, чем меня снабдили, попросту мне не нужно, потому что сейчас я совершенно один. Но каждый способен стать опытным адвокатом, прочитав имеющиеся у меня справочники. Они написаны так, что любой человек среднего ума способен отыскать в них разделы, необходимые для успешной защиты судебного дела, и понять их смысл — ведь они написаны простым и ясным языком.
Никто ещё не пытался подать на меня в суд, потому что мне всю жизнь везло. Но иногда мне хочется, чтобы такое случилось, — просто, чтобы испробовать написанное в тех книгах.
Совсем другое дело — строительство. Когда я сюда прибыл, мне пришлось ютиться в сборной хибаре из гофрированного железа. Но я распаковал несколько восхитительных строительных машин и отыскал материалы, которые под силу обработать каждому. Я построил себе пятикомнатный, непробиваемый бомбами дом с выложенной кафелем ванной. Кафель, разумеется, не настоящий, но на вид достаточно похож, к тому же его на удивление легко укладывать. А когда прочитаешь инструкцию, изготовить ковры во всю стену тоже совсем просто.
Больше всего меня удивила канализация в моём доме. Мне она всегда казалась сложнейшей в мире вещью — даже сложнее, чем медицина или стоматология. Но и с ней я справился запросто. Возможно, по профессиональным стандартам конструкция получилась не очень совершенной, но меня она устраивает. А цепочка фильтров, стерилизаторов, очистителей и прочих приспособлений обеспечивает меня водой, в которой не сыщешь даже самого устойчивого микроба. И устанавливал я их сам.
Временами мне
