Кир Булычев - Два билета в Индию

— Мы сказали, значит, сделали, — сказал Густав.

— А мы им хорошо заплатили, — сказал Снежный человек. — Все наши запасы яблок и конфет им отдали.

— Это для наших детей, — сказал Густав. — А мы делали не для денег. Мы делали это для наших братьев. Мы добрые.

— Ладно, не будем спорить, — сказал Снежный человек. — Показывайте ваше творение.

Байдарочка лежала на боку, за камнем у озера.

Она была длиной в две пяди, сзади и спереди затянута тканью или резиной.

— Это рыбий пузырь, — сразу объяснил Густав.

На дне лежали палочки — весло и шест.

— На дне груз, — сказал Густав. — Если перевернешься на порогах, она сразу перевернется обратно. Мы ее с крысой испытывали.

— И что с крысой? — удивился Сева.

— Что с крысой? — спросил Густав у гномихи.

— Что с крысой? — строго крикнула гномиха.

— Что с крысой? — спросил худой гном с киркой на плече.

А потом все гномы сняли шапки, шлемы и колпаки. Опустили головы, и Сева понял: ее нет в живых.

— Пора, — сказал Снежный человек.

— Ну что ж, — откликнулся Сева. — А мою одежду можно тоже здесь спрятать?

— Разумеется.

— Тогда вы отвернитесь.

— Не стесняйся, мы же с тобой разные виды.

— В каком смысле?

— Но ведь тебе не так важно, одета или раздета горилла или белый медведь. Вот и нам неважно, как ты выглядишь.

Сева кивнул и сказал:

— И все-таки отвернитесь.

Тогда все отвернулись.

Сева быстро разделся. Одежду он сложил возле мультипликатора. Он знал, что мешочек, лежащий в углу чемодана, содержит его новую одежду и все нужные вещи, включая свечи, меч, нож и блокноты с карандашиками.

— Можно оборачиваться? — спросил Снежный человек.

— Погоди.

От того, что Сева спешил, ему было легче — некогда бояться.

Сева ступил в чемодан, присел в нем на корточки и увидел ряд махоньких огоньков. Мультипликатор был включен.

— Поехали, — сказал он, как когда-то сказал Юрий Гагарин, который был первым человеком, полетевшим в космос.

И тут у него перехватило в горле, и стены чемодана ринулись вверх.

Сева потерял равновесие и уселся посреди чемодана. Он больно ударился, и у него закружилась голова.

Но тут же головокружение прошло.

Сева поднялся. Края чемодана были выше его. Даже подпрыгнув, он не смог до них достать. Он вынул новую одежду из мешка и оделся.

— Эй! — крикнул он. — Я готов.

Головища Снежного человека — зрелище не для нервных, особенно когда его подсвечивает фонарь, — показалась над краем мультипликатора.

— Все в порядке? — проревела голова.

— Потише, не забывайся! — крикнул в ответ Сева.

Снежный человек расхохотался — видно, карлик показался ему забавным.

Но когда Сева вылез по лесенке из чемодана и спустил веревочную лестницу, расхохотались гномы. Они стали тянуть к нему пальцы, каждый как полено.

— Поосторожнее! — закричал Сева.

— И в самом деле — поосторожнее! — поддержал его Снежный человек.

Сева осмотрелся.

Гномы, хоть и отступили, стояли близко, кружком, и улыбались.

Нет, они не самые умные существа на Земле, подумал Сева.

Сева подошел к байдарке.

Все же они молодцы! Мастера!

В лодочке было устроено сиденье… Нет, лодочкой ее назвать было нельзя — нормальная байдарка для мальчика-с-пальчик.

Сева положил в лодку мешок со своим добром.

Потом взялся за нос, чтобы потянуть к озеру.

Он понял, что хочет поскорее убраться отсюда — неприятно, когда на тебя глазеют, как на куклу Барби мужского рода.

— До встречи, чудища и закорюки, — сказал он.

Никто не понял, что это просто шутка.

И тут случилось неприятное событие.

Кто-то подхватил Севу с двух сторон за талию и поднял в воздух. Потом посадил в байдарку.

Затем вместе с байдаркой перенес к озеру и опустил на воду.

Ну, конечно же, это наш сообразительный Снежный человек!

Он хотел сделать получше.

Сева готов был его убить.

Но сдержался и слова не сказал.

Он схватил со дна весло и остановил лодку, которая крутилась посреди озера. Озеро только что было маленьким, почти лужей, а теперь казалось вполне обширным водоемом.

Фонари Снежного человека и гномов разгоняли темноту над озером.

Медленное течение повлекло байдарку к его дальнему краю.

Сева был рад, что гномы сделали именно байдарку. Отец у Севы — бывший заядлый турист, и иногда на майские праздники или в летний день он брал Севу в поход, куда они собирались с институтскими друзьями. Так что Сева вполне прилично умел управляться веслом о двух лопастях.

Байдарка вильнула, но смирилась и пошла вперед.

— Давай! Молодец! Чемпион! — Голос Снежного человека, как гром, заполнил пещеру.

Сева не стал больше оборачиваться.

Он установил обтянутый сеткой фонарь на носу байдарки.

Течение, которое влекло воду по озеру, хоть и было незаметным снаружи, подхватило байдарку и понесло прочь от гномов и Снежного человека, оставшихся на берегу.

Впереди была видна узкая треугольная щель, в которую и вливалась вода озера. На каменной стене возле щели был косо нарисован мелом крест.

Сева знал, что такие кресты рисовал вдоль своего пути гном Юхан.

— Мы на правильном пути! — громко сказал он, чтобы не бояться.

Голос отразился от стен и потолка, по пещере покатилось эхо, и издали донесся голос Снежного человека:

— У тебя все в порядке?

— Все в порядке!

— Лодка не течет?

— Не течет!

И в этот момент течение усилилось, и ручей увлек байдарку в черную щель.

Глава шестая

Схватка во тьме

Пришлось быстро привыкать к тому, что ручей был узким и порой быстрым, он то несся вниз по порогам, то почти замирал и разливался озерцом или лужей. Он несся по камням, а потом падал водопадом, а иногда замирал над глубокой ямой или омутом.

Причем к берегу далеко не всегда можно было причалить — стенки порой почти смыкались и были мокрыми от водяных брызг, а порой исчезали в темноте. Утешением были лишь белые кресты на стенах. К счастью, гном Юхан не ленился их ставить и не жалел мела. Хотя, честно говоря, польза от них была лишь моральная — приятно думать, что до тебя уже кто-то здесь был и остался жив. А выбирать путь не приходилось — ручей тащил байдарку, не спрашивая ни о чем ее пассажира.

Любопытно, а как же путешествовал Юхан? Ведь не вплавь же!

Сева не выпускал весла. Без помощи весла, которым можно было рулить, лодка неслась, как щепка в ручейке у тротуара, — крутилась, стукалась носом о берег, замирала, норовила перевернуться…