Георгий Кубанский - Мир приключений 1964

— До вас никто не побывал в гроте? Вы не обнаружили там чьих-либо следов?

— Не торопитесь с ответом, — вмешался Абст, — припомните получше, не ошибитесь.

Бретмюллер решительно покачал головой.

— Никакого следа пребывания там людей? — переспросил Кан.

— Нет.

— Вы сказали, у вас был дыхательный аппарат… Один?

— Аппаратов было много, на всю команду. Но я не мог разрешить воспользоваться ими. Я имел строгий приказ: на базе ни при каких обстоятельствах не должны знать, что возле нее побывала германская лодка. Если бы люди выплыли в респираторах… Короче, я выполнил приказ!

— Так вы сами уничтожили лодку и весь экипаж? — вскричал Кан, вставая с кресла.

— Сам! — Бретмюллер повалился в кровать, уткнулся лицом в подушку, заколотил по голове обезображенными руками. — Погибли все! Я сам взорвал корабль, утопил людей. Зачем? Во имя чего?.. О, будьте вы прокляты!

Кан шагнул к Бретмюллеру, взял его за плечи, потряс. Внезапно больной затих.

— Осторожно, — воскликнул Абст. Но было поздно.

Бретмюллер рывком приподнялся с постели. Руки его обвились вокруг шеи Фридриха Кана, и оба они упали на постель. Кан увидел возле себя физиономию сумасшедшего с оскаленными зубами.

Он вскрикнул и лишился сознания.

Кан, смакуя, сделал несколько глотков и откинулся в кресле.

— Славный кофе, — сказал он, — такой я пробовал, помнится, только в Марокко.

Абст тихо рассмеялся:

— Этот рецепт оттуда и вывезен!

И он долго рассказывал, как перехитрил в Танжере владельца портовой кофейни, ревниво оберегавшего свой секрет приготовления лучшего в городе кофе. Приключение было веселое, Абст действовал остроумно, и сейчас собеседникам было над чем посмеяться.

Они вновь находились в кабинете хозяина острова, куда Абст доставил своего шефа после происшествия при допросе Бретмюллера. Кан перенес немалое потрясение, и Абст старался развлечь его и успокоить.

Конечно, в критический момент он защитил Кана. Но это стоило жизни командиру “Виперы”, которому Абст разбил голову рукояткой пистолета — нападение было неожиданное, опасность для шефа велика, и Абст действовал автоматически. Теперь он досадовал: потерял выдержку, заспешил. В итоге, мозг умалишенного обезображен, и планы относительно его исследования — интереснейшие планы, на которые возлагалось столько надежд, пошли прахом!

Кан задумался, помрачнел. Он сидел, скорчившись в кресле, неподвижный, вялый.

— Вам все еще нездоровится? — участливо осведомился Абст и кочергой растащил поленья в камине.

Огонь вспыхнул ярче. По стене заметались большие тени.

— Уже поздно, комната приготовлена, и, если вы желаете…

— Не желаю! — перебил его Кан, выпрямляясь в кресле. — Я вижу, меня записали в немощные старики. Так вот, я разочарую тебя: постель подождет, пока мы не выполним еще одну работу.

— Какую работу, шеф?

— Я хочу посмотреть пловцов.

— Ночью?

— А почему бы и нет? Насколько я понимаю, ночью, в основном, им и придется действовать.

— Действовать? — воскликнул Абст, все больше удивляясь. — Вы желаете видеть их в работе?

— Именно в работе. — Кан взял его за плечо. — Сейчас ты покажешь, чего они стоят. Пусть потрудятся, а мы понаблюдаем.

— Это решение вы приняли, после того как посетили Бретмюллера? Я не ошибаюсь?

— Да, Артур. У меня из головы не лезут показания покойного. Подумать только, скала с огромным естественным тайником! И это — близ той самой военно-морской базы, против которой нам обязательно придется действовать!

6

Луна стояла в зените, но тучи скрывали ее, и только едва приметное пятнышко светлело в центре черного небосвода. Темной была и вода. Ее невидимые струи чуть слышно обтекали борта катера, несколько минут назад отвалившего от острова.

Абст, выставив голову из-под ветрозащитного козырька, напряженно вглядывался в окружающий мрак, ведя судно по широкой плавной дуге. На кормовом сиденье расположился Фридрих Кан.

Катер шел без огней. Мотор рокотал на средних оборотах. За транцем приглушенно булькали выхлопные газы.

На озере было холодно, и озноб, который Кан глушил в кабинете Абста горячим кофе, вновь охватил его. А когда разведчик думал о том, что в эти минуты где-то на острове входят в воду пловцы, ему становилось еще холоднее, и он плотнее кутался в кожаное пальто на меху, заботливо предложенное хозяином острова.

Внезапно Кан обернулся. Пущенная с острова ракета медленно взбиралась на небо, роняя тяжелые зеленые капли. Стала видна широкая водная гладь и темная зубчатая полоска леса, который со всех сторон подступал к озеру. Круто изогнувшись, ракета ринулась вниз и погасла, не долетев до воды. Озеро снова окутала темнота.

— Старт? — спросил Кан.

— Да, — ответил Абст, на секунду обернувшись. — Сейчас их выпускают.

— Они окоченеют, прежде чем доплывут до цели!

— Пловцы в резиновых костюмах, под которыми теплое шерстяное белье. Кое-какая защита от холода обеспечена. К тому же, люди прошли тренировку.

— Как они отыщут нас? — Кан с сомнением посмотрел в направлении острова, от которого они отошли на значительное расстояние.

— Они знают наш курс и у них есть компасы.

— Сколько же мы прошли?

Абст наклонился к приборной доске, на мгновение включил ее освещение.

— Семь кабельтовых, — сказал он, останавливая двигатель. — Пожалуй, хватит.

— Мы станем на якорь?

— Да.

Абст прошел на бак, с минуту повозился с якорем. Раздался всплеск, коротко пророкотала цепь в клюзе, и все смолкло. Кан поднес к глазам часы со светящимся циферблатом.

— Два часа и шесть минут, — сказал он.

— Пловцы атакуют катер в промежутке от трех часов до трех тридцати.

— Занятно. — Кан пожевал губами. — Очень занятно. А сколько у нас под килем?

— Футов пятьдесят, — сказал Абст, вернувшись на корму. — Здесь не очень глубоко.

— Занятно, — повторил Кан, — от трех до трех тридцати… И в эти полчаса я должен глядеть в оба?

— Будьте как можно внимательнее, очень прошу об этом, иначе они проведут нас.

— И каждый, кого я замечу, выходит из игры? Ну, а вдруг я окликну его, а он нырнет, будто и не слышал?

— Вы можете стрелять.

— Что?..

— Вы можете стрелять в каждое подозрительное пятно на воде. Пожалуйста, не церемоньтесь.

— Это серьезно?

— Абсолютно серьезно. — Абст пожал плечами. — Ведь так будет, когда начнется боевая работа. Они специально предупреждены.