Лестер дель Рей - Псиматы

— Послушайте детектив, я действительно…

— Тогда почему, мистер Бронсон, на орудии убийства найдены ваши отпечатки пальцев, можете объяснить?

— Я споткнулся об окровавленную железную трубу и, наверное, поднял ее. — В голосе Гарри Бронсона прозвучало сомнение. В действительности он не помнил, чтобы брал ее в руки, но он так же не помнил, как оказался у полицейской машины…

Детектив, почувствовав неуверенность подозреваемого, усилил нажим:

— Допустим, мистер Бронсон. Я говорю «допустим», потому что не верю ни единому вашему слову. Тогда как вы объясните, что в полицейской машине обнаружена ваша кровь?

— Какая кровь?!

— Видите ли, — в словах детектива прозвучала насмешка, — полицейский имел наглость защищаться. Прежде, чем вы его убили, мистер Бронсон, он, видимо, расквасил вам физиономию. Или об этом вы тоже не знали?

Полицейский достал откуда-то из-под стола внушительной величины зеркало и поднес прямо к лицу Аллигатора. То, что посмотрело на Бронсона, привело его в ужас. Распухший нос, синяк под глазом и бровь, рассеченная надвое, говорили сами за себя.

— Ну что, убедились? — осклабился Боб Дагер. — Будем давать показания или как?

Внезапная ненависть овладела Бронсоном. Он бросился на детектива и принялся душить его, то и дело прикладывая головой к столу. Боб Дагер уже собирался навестить усопших родственников, когда подоспевший внутренний наряд избавил детектива от путешествия на тот свет. Бронсона шарахнули током и по приказу чуть живого Дагера утащили в камеру, сочтя отстойник недостаточно надежным местом для такого выродка.

18

Сознание вернулось к Гарри Бронсону к тому моменту, когда копы дотащили его до камеры. Слава летела впереди Аллигатора.

— Да это же тот мужик, который отмочалил Лысого! — сказал татуированный орлами и змеями верзила. — Заходи, братан!

Зеки апатично зашевелились, отрывая мозолистые задницы от насиженных мест. Каждому хотелось взглянуть на героя, справившегося с королем уличных дебилов.

— Здорово ты его башкой в пол, — ощерил беззубый рот индивид с подбитым глазом. — Так его, кретина!

Камера выглядела неприглядной и запущенной. В прошлом белоснежные стены теперь приняли неопределенный блеклый оттенок. Гарри пригляделся и с удовлетворением отметил, что предчувствие не подвело его и на этот раз плоды евроремонта были уничтожены поколениями заключенных при помощи продуктов жизнедеятельности. Коричневые и желтые пятна перемежались с матерными надписями, отчего на душе и вовсе становилось отвратно. Пять железных коек, намертво прикрученных к полу, совмещенный санузел, завернутый в пластиковую кабинку, несколько пластмассовых стульев и стол с тремя нормальными и одной покалеченной ножкой придавали помещению колорит съемочной площадки.

— Что-то ты больно задумчив. — Худощавый мужчина с совиными глазами хлопнул по плечу Бронсона. — Я — Ник, задержан за вооруженный налет на бензозаправку. Плевое дельце, конечно, но срок потянет.

— Бронсон, — представился Аллигатор. — Гарри Бронсон.

— Знал я одного Бронсона, — встрял в разговор беззубый заключенный. Урод был еще тот. В сортир без компаса сходить не мог. Ты случайно не его родственник?

— Сынок, должно быть, — нагло осклабился татуированный зек. — Этого тоже все туда-сюда носят. Ты хоть не обгадился?

Бронсон решил с подонками не связываться. Он молча прошел к самой дальней койке и сел на нее. Еще слава богу, что телепатические способности уснули под воздействием высоковольтного разряда, иначе черт знает что могло бы произойти.

Несмотря на миролюбивое поведение Аллигатора, зеки не унимались.

— Ты, может, язык проглотил, — прошипел Ник. — Отвечать надо, когда с тобой Большой Папа разговаривает.

Большой Папа выпятил борцовскую грудь и заявил:

— Ты, сучонок, кончай жбаном трясти. Я быстро из тебя жмура сделаю, будь ты хоть сам крутой мужик во плоти. Ты на воле кем был?

«Мне нет до них никакого дела, — заставил себя раздельно, по слогам подумать Аллигатор. — Я спокоен, я совершенно спокоен».

— Да придурком он был! — Беззубый вновь подал голос.

— Это дело, — подхватил Папа. — Будешь мне задницу по утрам лизать, чтобы геморрой не образовался.

— Все же надо тебя поучить, чтоб кадыком поменьше стучал. Охаживай его, пацаны!

Первого пацана Аллигатор свалил ударом колена в пах. Большой Папа взвыл, как бешеная собака, и, схватишись за остатки своего мужского достоинства, с матерными проклятиями упал на пол.

— Ну, ты трупак! — орал выродок. — Тебе не жить.

Больше всего на свете Бронсон не любил неотесанных дегенератов с квадратными подбородками. Папа относился к людям именно такого сорта.

— Заткнись, — сказал Бронсон и припечатал говорящую голову кулаком к поверхности пола. — Сперва ты станешь калекой!

Большой Папа затих, как уснувший ребенок. Поняв, что произошло непредвиденное, сотоварищи криминального авторитета бросились на Бронсона с удесятеренной энергией. Аллигатор увернулся от нападавших и с криком «киай!» принялся молотить их ногами. Когда дело близилось к победному финалу, в самом углу камеры что-то зашевелилось.

Маленький японец слез с кровати, казавшейся вертолетной площадкой по сравнению с его габаритами.

— Что так шумишь, однако, — сказал сухонький старичок, подойдя к Бронсону. — Спать мешаешь!

Легким движением руки японец отключил двух громил и как ни в чем не бывало обратился к Аллигатору:

— Прошу тебя, Гарри-сан, дай старику отдохнуть.

Японец резко развернулся и энергично направился к своей неостывшей койке.

— Одну минуточку, э… сэр, — оправился от изумления Гарри. — Я хотел поблагодарить вас.

— Не стоит благодарности, Гарри-сан. — Японец вскарабкался на койку. Мир подобен сну, и нет причин просыпаться.

— Позвольте поинтересоваться, откуда вы меня знаете? — Бронсон с удивлением уставился на старика. — И как вас зовут?

— Называй меня господин Юдзан Цунемото. — Японец проигнорировал первую часть вопроса. — Я мастер меча.

«Встретить живого японца в 2010 году, да еще владеющего тайным знанием предков — все равно что познакомиться с динозавром, придя в зоопарк, подумал Бронсон. — Но от судьбы, как видно, не уйдешь!»

Уголовники, потирая ссадины и синяки, с трудом отскребали себя от пола. Хуже всех было тем, которых успокоил мастер меча.

— Ну ты даешь, мужик, — обиженным тоном произнес Большой Папа, все еще придерживая мозолистой пятерней саднящий ливер. — Шуток совсем не понимаешь, злюка! Мы же только так, для порядку…