Сергей Снегов - Экспедиция в иномир

Я сказал торжественно:

— Артур Хирота, считаю, что установление роли купола твое второе великое открытие!

Меня временами бесит, до чего честолюбивый Артур старается скрыть эту черту характера. Он покраснел и отмахнулся:

— Ерунда, Казимеж! Никакое не открытие. Пока лишь гипотеза. — И добавил, не удержавшись: — Надеюсь все же, что открытие состоится.

Нетерпеливый Николай потребовал, чтобы мы немедленно помчались к куполу и воочию установили, какие в нем произошли изменения от бурного светоизвержения. Он, правда, сказал, что не ожидает очень больших внешних перемен, они не соответствовали бы физической природе дзета—мира, но какие-то изменения должны быть, и убедиться в этом нужно. Я согласился, и мы запустили ротонные двигатели.

В куполе никаких видимых перемен не было. На безрадостной равнине, окаймленной вздымающимися на отдалении горами, возвышался все тот же невысокий холм нечетких очертаний, с единственным входным отверстием, напоминавшим рот, а не лаз. И так же зыбко колебались края входа, то уменьшая, то увеличивая отверстую дыру. И мы опять два раза обошли купол и не нашли никаких других входов, а внутри было шесть выходов на такой высоте, что они должны были выводить на равнину, хотя, мы это уже хорошо знали, каждый вел не на равнину, а в свою особую страну. И на стене около нашего выхода красовался великолепный красный бык с голубой луной на рогах, а у следующего выхода сияла золотолицая голова с девятиконечной звездой — и мы опять залюбовались прекрасными рисунками, а Артур смущенно улыбался нашему восхищению и, кажется, признанию своего дара живописца радовался больше, чем славе глубокого теоретика.

— Начинаем, друзья, — сказал Николай, устанавливая свой чемодан-дешифратор. — Можете оставить свои индивидуальные приборы в покое, теперь вы все ассистируете мне.

Мы с Николаем совершили в родной Галактике четыре далеких космических рейса, я хорошо знал его в работе. Но Артура и Жака тщательность, с какой он обследовал купол, поразила. Они еще не успели привыкнуть к тому, что этот неровный, импульсивный, довольно легкомысленный в обыденном бытии человек мгновенно преображается, когда приступает к исследованию загадочного физического явления. От него не скроется ничто, представляющее хоть малый интерес, а явлений и вещей, представляющих интерес, он находит ровно на порядок больше, чем их нашел бы я, поручи мне кто его дело. Артур потом признался мне, что считал обследование купола полностью законченным, когда Николай радостно объявил: «Начало есть, теперь приступаем к серьезному испытанию».

А мне уже здесь, на Латоне, было отрадно слышать отзывы местных физиков, что предварительное ознакомление с доставленными нами материалами — полное исследование будет совершено на Земле — показывает, что в двенадцатимерном мире существуют совершенно неизвестные нам формы энергии и совершенно новые способы передачи ее, — даже Хирота в своих теоретических исследованиях дзета—пространства не угадывал их. «Вы открыли нам глаза на то, как совершается вывод энергии вакуума в физические миры! — с энтузиазмом говорил на совещании у Марека глава местных астрофизиков. — Ваш загадочный купол — это вулкан, извергающий в дзета—пространство безмерную энергию вакуума — и без таких периодических выбросов двенадцатимерный мир попросту не мог бы существовать».

В общем, гипотеза Артура Хироты получила полное подтверждение. И сколько я понимаю, основная загадка теперь не в физической природе купола, а в том, как возник, кем был создан этот такой непритязательный на вид и такой мощный насос для выкачки скрытых энергетических богатств. Пока никаких определенных точек зрения на эту новую проблему не существует. Меня это не тревожит. Мы свое дело сделали. Пусть следующие экспедиции в дзета—миры продолжат начатую нами работу.

В тот момент, должен признаться, и Николай не подозревал, какие важные новые факты фиксируются на пленках его дешифратора. По окончании обследований он казался скорей озадаченным, чем обрадованным.

— Новый чудовищный парадокс! — объявил он. — Что из купола исторгается гигантский поток энергии, мы видели сами. Купол вулканировал гамма—квантами, тепловым излучением, весь был охвачен огнем, от него неслись такие гравитационные волны, что мы то впадали в невесомость, то отталкивались от грунта, вместо того чтобы падать на него, то становились десятикратно утяжеленными — и спасала нас лишь ротонная защита. Столь дикий выброс энергии должен был основательно порасшатать эти диковинные стены даже в дзета—мире, а в нашем просто обратил бы их в пепел. А на них не осталось никаких следов даже на молекулярном уровне. Страна света, то есть страна лукарей, похоже, не является источником энергоизвержений. Внутри купола не было никаких энергетических бурь, бури бушевали вокруг него, а не в нем. Как это понять?

Артур хладнокровно сказал:

— Это надо понимать так, что ты совершил новое открытие, Николай. Очевидно, энергия вакуума извергается из купола в еще неизвестной нам форме, а уже снаружи, в самом дзета—пространстве, трансформируется в привычные нам формы света, огня, гравитационных ударов, а может, еще какие-либо сугубо местные, двенадцатимерные. Именно это доказывают твои измерения.

Николай, вместо того чтобы самодовольно согласиться, сердито отмахнулся:

— Если я совершил открытие, то оно заключается в том, что я открыл собственное непонимание. То же, о чем ты разглагольствуешь, не физика, а фантастика.

Только возвратившись на Латону, мы узнали, что если в словах Артура и присутствовала фантастика, то пророческая. Кнут Марек в первой же сверхсветовой ротонограмме на Землю известил Академию, что наконец-то обнаружены реальные формы выведения энергии вакуума в физические миры и главным автором этого великолепного открытия является астроинженер Николай Дион с тремя помощниками — в помощники угодили, естественно, Артур, Жак и я. Правда, Марек педантично отметил, что первую мысль о куполе как вулкане энергии вакуума высказал Артур Хирота. Но эта изумительная идея Хироты, так сразу захватившая меня, поражала астрофизиков на Латоне куда слабей, чем измерения Николая. Что до меня, то я не утруждаю свои мозговые извилины новыми формами энергии. Пусть о них спорят астрофизики. Я косморазведчик и не собираюсь менять профессию. Мое дело — открывать неизвестные объекты Вселенной и наносить их на галактические карты. Глубоко изучать законы существования этих новооткрытых мест предоставляю космофизикам и космосоциологам. Для иномиров я не делаю исключения — они ведь тоже реальные объекты нашей реальной Вселенной. И уверен, когда-нибудь на многомировой карте Вселенной покажут их все и около одного из них, двенадцатимерного дзета—мира, будет начертана краткая надпись: «Открыт экспедицией астронавигатора дальнего поиска Казимежа Полинга». На большее я не претендую, на меньшем не помирюсь.