Владимир Михановский - Гостиница «Сигма»

Что же ему делать сейчас?.. Как включается антиграв, Крон не знал. Но не обращаться же к лифтеру. Он сразу обнаружит ошибку, и тогда…

Пол дрогнул. По тому, как отяжелели руки, Крон понял, что капсула двинулась вверх.

В одном из фильмов-снов Крон видел запуски первых людей в околоземное пространство. Это были, конечно, не документальные кадры. По старинным рисункам и схемам были воспроизведены первые бустеры. Крону запомнилось, как пилоты пытались преодолеть перегрузки. Они старались лечь в направлении, перпендикулярном движению ракеты.

Этим опытом Крон воспользовался сейчас. Он вытянулся на узком шершавом сиденье. Пахло потревоженной пылью, нагретым металлом и почему-то старой кожей, хотя ее, конечно, и в помине не было в этом маленьком царстве синтетики.

Капсула стремительно набирала скорость — тело мальчика окаменело от тяжести. Рука затекла, но изменить ее положение было невероятно трудно.

Он дышал медленно и неглубоко. Кто-то невидимый накладывал на грудь одну за другой стальные пластины. И когда дышать стало совсем невмоготу, кто-то одним ударом сшиб все стальные пластины. Кровь прилила к голове, и Крон почувствовал, что лежит на мягчайшей перине: наступила невесомость. Он вовремя ухватился за подлокотник — иначе летать бы ему по всей капсуле, словно пылинке в прожекторном луче.

— Остановить на Среднем? — услышал Крон вопрос лифтера.

Крон промолчал — он боялся голосом выдать себя. Да и что он мог ответить?

— Хорошо уж. Остановимся. Я зла не помню. Только смотри недолго там любезничай — шеф к одиннадцати велел быть на месте, — добродушно проворчал толстый лифтер.

Крон изо всех сил вцепился в подлокотники, чтобы не взлететь к потолку капсулы. Подъемник качнулся и замер.

— Значит, догово… — лифтер поперхнулся. Глаза его округлились. Он смотрел на мальчика, словно на джинна, внезапно выскочившего из почтенной бутылки со стандартной невинной этикеткой.

Крон, не отрывая глаз от лифтера, сделал шаг к люку.

— Постой! Кто ты?..

Крон одним прыжком отскочил к люку и рывком открыл его. Выскакивая, он больно ушибся плечом. Рассеянный матовый свет ударил в глаза.

Сзади донесся вопль, от которого у Крона сжалось сердце. Расталкивая людей — часть их была, как Крон, в набедренных повязках, часть — в странных серебристых одеяниях, — Крон бросился к единственному знакомому предмету, который он успел увидеть, — это была бегущая лента, точь-в-точь такая же, как там, в Третьем ярусе. Минуя промежуточные ленты, Крон прыгнул на самую быструю. Одновременно он успел ухватиться за поручень. От рывка потемнело в глазах. И снова — переходы, туннели и стены, стены, стены…

И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, стены исчезли. Это было похоже на чудо. Задохнувшийся от восторга Крон вертел головой во все стороны — стен не было. Потолка не было тоже.

Крон сошел с ленты и медленно побрел по упругому пластику. Пластик поглощал звуки. Здесь было безлюдно. Это и есть поверхность Земли, о которой рассказывал Учитель? Странно. Крон представлял ее совсем не такой. Огромные аппараты, упругая поверхность пола — явно искусственного происхождения. Где же птицы и зелень? Где небо и солнце? Где, наконец, люди?

Мальчик обрадовался, когда из-за кубического аппарата, плоскости которого, ежесекундно меняли цвет, отчего казалось, что они подмигивают, появилась согбенная человеческая фигура. Человек был стар, очень стар. Дрожащей рукой запахнул он тунику и поднял на Крона выцветшие глаза.

— Почему ты здесь? — спросил старик, когда мальчик остановился перед ним.

— Я искал путь наверх, — сказал Крон.

— Зачем?

— Увидеть солнце. И небо.

— Небо? Ну и как, видел ты его?

— Но вот же оно. — Крон указал вверх. — Над нами.

Старик прислонился к кубу.

— Какое же это небо, — сказал он. — Это просто пластиковый купол. С меняющейся окраской. И пластиковый пол. И прозрачные пластиковые стены, чтоб им пусто было.

— А это… Разве это не поверхность Земли?

— До поверхности, говорят, еще добрых два десятка миль. Я там не был. Всю жизнь провел в этой проклятой коробке. Знаменитый киберолог. В прошлом! А теперь я им уже не нужен, — старик кивнул на окружающие автоматы. — Сами собой руководят, вот какая штука. Но куда я денусь? Здесь вся моя жизнь. Вот и брожу… без толку, конечно. — Старик махнул рукой. Он вздохнул и продолжал: — А я тоже слышал… Интересно, какое оно, небо?

— Почему же ты пытался пробиться к нему?

— Первый ярус. Как туда проникнешь?

— А это… Разве это не Первый ярус?

— Второй. Да кто ты такой? — спросил старик со вновь проснувшимся подозрением.

— Я… из Третьего яруса, — вырвалось у Крона, и он тут же пожалел о сказанном.

Но старик принял слова мальчика за шутку. Лицо его осветилось улыбкой, отчего неожиданно помолодело.

— Эге, да ты, я вижу, шутник, — сказал старик. Но улыбка тут же сбежала с его лица… — Третий… — медленно произнес он. — Тот, кто туда попал, уже не возвращается. Говорят, человека там лишают памяти… Да мало ли что еще выдумывают.

Старик, видимо, устал стоять. Он опустился на корточки, жестом пригласив Крона присесть рядом.

— У тебя, наверно, свободный день? — сказал словоохотливый старик. Крон промолчал, но старый киберолог, кажется, и не ждал ответа. — Любознательность — похвальная черта, — продолжал он, — я сам когда-то был таким. Давно это было… Но смотри будь осторожен. Ты же знаешь, что никому не разрешается переступать границы своего отсека?

Крон кивнул.

— Хорошо, что тебя встретил я. А если бы это был механический страж? — Старик помолчал. — Слишком много нас, людей. И на Земле, и в космосе.

— Но новые планеты… — решился вставить Крон, с жадностью поглощавший каждое слово старика. Мозг мальчика, лишь недавно освободившийся от пут гипноза, был подобен сухой губке, которая впитывает каждую каплю влаги.

— А, новые планеты… — старик сделал пренебрежительный жест. — Когда-то на них очень надеялись. Но они не оправдали надежд. Слишком долго и трудно приходится обживать каждую.

— Даже с помощью белковых братьев?

— А ты откуда знаешь о белковых братьях? — старик даже привстал от удивления.

— Так… слышал… — смешался Крон.

У мальчика затекли ноги, но он не решался подняться и продолжать путь. Вдруг, только он встанет, старик поднимет тревогу и его схватят? Поэтому Крон продолжал выслушивать разглагольствования случайного собеседника, думая в то же время о далеком небе, ибо мечта, которая жила в нем, была сильнее всего на свете.

— Какой путь ведет на поверхность? — спросил Крон.