Вадим Проскурин - Пламя Деметры

Странное это было общение. Полина и Анатолий встречались в самых разных местах в самое разное время суток. Каждый раз никто из них не знал, сколько продлится встреча, потому что в любой момент любой из них мог получить срочный вызов, по которому надо нестись сломя голову решать очередную проблему, возникшую у революции. Но когда им удавалось провести вместе целую ночь, это всегда было чудесно.

К концу второй недели знакомства Анатолий понял, что любит Полину. Любовь не вызвала в его душе гигантской бури эмоций, временно превращающей спокойного и уравновешенного человека в настоящего безумца. Для постороннего взгляда в душе Анатолия ничего не изменилось, просто в один прекрасный момент он понял, что любит Полину, и это знание отложилось в его мозгу, как и то, что его зовут Анатолий Ратников и что он работает в особом отделе братства.

4

Рамирес захлопнул дочитанную книгу, неопределенно хмыкнул, отхлебнул амброзии л уставился в пространство. Книга выпала из рук и шлепнулась на ковер рядом с креслом, в котором он сидел. На обложке было написано "Шекспир. Отелло".

Рамирес не любил Шекспира, он не понимал, почему так много людей преклоняются перед этим писателем. Ну что такого гениального в истории про то, как профнепригодный наследник престола по имени Гамлет на протяжении сотни страниц никак не может разрешить политический кризис? Или как двое влюбленных подростков вместо того, чтобы развлекаться в виртуальности, позволили себе настолько углубиться в любовное безумие, что оно унесло их жизни? Раньше Рамирес думал, что такие сюжеты достойны занесения в историю психической болезни, но не в книгу, которую считают классикой. Но теперь он перечитал "Отелло" и уже не знал, что думать.

Раньше Рамирес считал ревность глупой атавистической эмоцией, недостойной настоящего мужчины. В самом деле, глупо ревновать любовницу! Ну и что, что она занимается любовью не только с тобой, но и с кем-то еще, она взрослый человек (или почти взрослый), и никто не может запретить ей выбрать того партнера, а не этого. Любовь - не только обладание, но и уважение, а какое может быть уважение, если ты не признаешь за любимым человеком права самостоятельно выбрать, кого любить? Сейчас Рамирес думал об этом, и чем дальше, тем больше ему казалось, что все дело в том, что раньше он просто не понимал, что такое любовь.

Полина - удивительно любвеобильная женщина, во времена Шекспира ее назвали бы шлюхой. Она изменяла Рамиресу постоянно и регулярно, иногда ему даже казалось, что ее любвеобильность переходит в неразборчивость, а то и в нимфоманию. Но каждый раз Полина возвращалась в маленький уютный домик в дальнем углу университетского сада и Рамирес все забывал. Она никогда не рассказывала о своих похождениях, если Рамирес не начинал сам ее расспрашивать. Она говорила, что для нее никто не сравнится с ее любимым большим черным человеком, что она любит его, любит всем сердцем, и какое значение имеют мимолетные случайные связи? Рамирес верил ей и не придавал большого значения ее непостоянству.

Теперь все изменилось. Дело было не в том, что Полина чаще стала не ночевать дома, нет, теперь это, наоборот, стало реже. Дело было в том, что в последнее время, когда Джон и Полина сидели рядом перед телевизором и ее рука покоилась в гигантской ладони Джона, все чаще Полина резко вставала и уходила в другую комнату. А в минуты страсти Рамиресу все чаще казалось, что Полина думает о ком-то другом. Она отдалялась, все дальше и дальше с каждым новым днем.

Вначале Рамирес спрашивал у нее, в чем дело, не болит ли голова, не случилось ли неприятностей на работе, не беременна ли она, в конце концов. Полина отделывалась односложными ответами и при первой же возможности прерывала разговор. Однажды он не выдержал и навесил на одну из ее блузок маленький подслушивающий жучок, оставшийся у него еще с Гефеста. И тогда Рамирес узнал все.

Полина не была беременна и у нее не было неприятностей на работе. Просто она встретила другого человека, которого полюбила, полюбила так же безоглядно и бездумно, как раньше полюбила Рамиреса. А больше всего Рамиреса потрясло, что этим человеком был Анатолий Ратников.

Как будто время снова вернулось в конец марта и то невидимое состязание на Гефесте, которое Рамирес вчистую проиграл, снова возобновилось. Как будто Ратникову было мало того, что он сорвал операцию по доставке на Деметру золотого цверга, теперь он решил добить Рамиреса окончательно.

Рамирес связался с Дзимбээ Дуо и сказал ему, что встретил в Олимпе Анатолия Ратникова. Дзимбээ ответил, что в этом нет ничего удивительного, потому что Анатолий давно перешел на сторону братства и теперь работает в особом отделе под непосредственным руководством Дзимбээ. А что было раньше, то быльем поросло. Рамирес спросил, вернул ли Анатолий начинку цверга, но Дзимбээ пробурчал что-то невнятное и сказал, что очень занят и перезвонит позже. Но так и не перезвонил.

Рамирес слушал разговоры Полины и Анатолия до тех пор, пока в жучке не села батарейка. К большому удивлению Рамиреса, Полина и Анатолий почти не занимались сексом, будто им это совсем не нужно. Казалось, их больше занимает не сам секс, а общение, многозначительные взгляды, дружеские объятия, страстные поцелуи и прочие подобные вещи, которые кажутся сущей ерундой тому, кто никогда не был влюблен. Секс у них занимал совсем не такую роль, какую он обычно занимает в отношениях мужчины и женщины. Для них он не был главным, это было просто приятное дополнение к... Рамирес боялся произнести это слово даже мысленно. Потому что он знал, что это за слово. Это было слово "любовь".

Все проходит, сказал какой-то древний философ, и любовь не является исключением. Но Рамирес не мог этого допустить. Мир без Полины сразу становился тусклым, черно-белым и беспросветно мрачным. Он не мог дать ей уйти, не мог и все. Но что он мог сделать?

Мавр по имени Отелло, такой же сильный и умный, как Джон Рамирес, решил проблему кардинально. Вернее, ему показалось, что он решил ее, но когда он сделал то, что считал нужным, он понял, что это не решение. Рамирес и так знал, что это не решение. Но он не знал, что может быть решением проблемы. Он сидел в кресле, рядом на ковре валялся томик Шекспира, а в большой лысой голове Рамиреса роились сумбурные мысли.

Мое имя пусто, удача ушла,

Судьбу мою скрыла пустынная мгла.

Тьма опустилась, солнце зашло,

Что было нашим, бесследно ушло.

Что же мне делать, куда мне идти?

Радости нет, даже мысли горьки.

Ты рассмеялась, хлопнула дверь,

Я тихо плачу, мне больно, поверь.

Мне одиноко, я сам по себе,

Все, что осталось, - боль по тебе.