О Эйриксон - Изгнанник с Серых Равнин

Конан попробовал опрокинуть алтарь - тоже безрезультатно. Правда, камень стал раскачиваться, но совсем чуть-чуть: что-то не давало ему сдвинуться с места. Киммериец делал третью попытку. Присев перед алтарем на корточки, он обхватил его; мышцы на спине Конана напряглись, на руках вздулись вены, на лбу от нечеловеского напряжения выступил пот. Он начал медленно выпрямлять ноги, прижимая пирамиду к груди; алтарь поддался и пошел вверх. От тяжести камня у Конана зарябило перед глазами, но он, поднявшись вместе с алтарем, в последнем усилии толкнул его прочь от себя и разжал руки. Пирамида с грохотом упала и раскололась на куски. Конан вытер рукой лоб, глубоко вздохнул и потянулся, разминая онемевшие мышцы. Четыре металлических штыря, в две ладони длинной каждый, образовывали квадрат. Теперь Конан понял, почему ему не удалось сдвинуть или прокинуть алтарь - пирамида была насажена на эти торчащие из каменной плиты штыри.

Потом Конан нагнулся и увидел Камень Мертвых. В углублении под алтарем лежал он, и киммерийцу показалось, что свет факела внезапно ослаб, и темнота еще больше сгустилась в зале. Камень Мертвых бы цвета мрака - не черного, а именно мрака. Конан смотрел на него и чувствовал, как волна озноба пробегает по его сине, собирая кожу в пупырышки. Наконец он протянул руку, коснулся талисмана, и леденящий холод обжег его пальцы.

Но он не разжал их; он поднялся с Камнем Мертвых в руке, и боевой клич киммерийца прогремел под сводами святилища, эхом отразился от стен и вернулся к нему. Затем Конан распустил завязки небольшого кожаного мешка, висевшего у него на поясе, и спрятал талисман. Он запалил новый факел, подхватил меч и ушел с островка.

Пятна крови, пролитые тварью, уже подсохли. Пользуясь ими, как путеводной нитью, он двинулся по коридорам лабиринта к выходу, где его ожидал бессмертный.

Глава 13. ПОЕДИНОК

После мрака лабиринта дневной свет казался неестветвенно ярким. Конан заморгал, вытер выступившие на глазах слезы, потом оглянулся и посмотрел в темноту. Обратный путь к выходу из святилища не занял у него много времени и обошелся без помех; он вернулся по кровавым следам до места, где встретил чудище, а там уже шел по собственным зарубкам на стенах лабиринта. Когда глаза перестали слезиться и привыкли к свету, Конан прищурился на солнце и присвистнул от удивления: ему казалось, что в святилище он пробыл до вечера, однако золотой солнечный диск едва перевалил за полуденную черту. Сделав последний шаг, киммериец вышел из-под арки на скалистый грунт перед развалинами и направился в условное место, где его ожидал бессмертный.

Конан петлял между крупными обломками гигантских изображений Великого Змея, усеявшими площадь перед святилищем. Мелкие глыбы он перепрыгивал, при этом талисман в кожаном мешке увесисто бил его по бедру.

Дорогу киммерийцу перегородил очередной огромный обломок. Конан решил его не обходить; цепляясь пальцами за трещины в камне, он проворно взобрался на него и увидел фигуру бессмертного. Зольдо стоял спиной к святилищу на вершине холма, с которого они спускались давешней ночью, и смотрел в сторону джунглей.

- Зольдо! - крикнул Конан.

Бессмертный обернулся на крик и, увидев киммерийца, стал спускаться по скалистому склону обрыва. Конан посмотрел вниз, выбирая место поудобней, и одним прыжком слетел с камня.

Когда он вышел на свободный от обломков участок площадки, на противоположном ее конце появился бессмертный. Он взмахнул рукой, приветствуя Конана, и направился ему навстречу. Вскоре расстояние между ними сократилось настолько, что можно было разговаривать без крика.

- Ты нашел его? - спросил бессмертный.

- Здесь, - кратко ответил Конан и хлопнул себя по бедру.

Зольдо оставалось не более десятка шагов, и он мог бы коснуться плеча киммерийца, но вдруг споткнулся, как будто налетев на невидимую преграду, и рухнул на колени, а оптом упал лицом вниз и замер.

- Эй, что случилось? - спросил Конан.

Зольдо молчал; скрюченные пальцы бессмертного судорожно царапали камень.

Конан остановился. Происходящее было непонятным; вдобавок его настораживало то, что бессмертный упал на ровном месте. Опыт подсказывал киммерийцу, что от магии можно ждать подвоха в любое мгновение, а инстинкт напоминал, что такая перемена не сулит ничего хорошего.

Вдруг в воздухе словно бы потянуло ледяным ветерком, и Конан почувствовал слабые толчки в бедро. Не спуская глаз с распростертого тела бессмертного, он опустил руку на мешок с талисманом. Зольдо уже не лежал неподвижно; бессмертный медленно поднимался на ноги. Ладонь Конана вновь почувствовала толчки сквозь толстую кожу мешка; казалось, они стали гораздо сильнее. Камень Мертвых пульсировал, бился, как сердце, набирающее силу.

Зольдо поднялся и встал перед Конаном. Глаза бессмертного были выкачены из орбит, губы беспрестанно шевелились, будто он хотел что-то сказать, но не мог; однако движения его уже не казались неуверенными медленным и точным жестом он положил кисть на рукоять меча и потянул лезвие из ножен. И в это же время его шевелящиеся губы справились с немотой.

- Берегись, Конан! - крикнул он.

Киммерийца поразил этот крик. В нем не было никакой угрозы; наоборот, Зольдо будто предупреждал его полным боли воплем. Камень Мертвых мерно и ровно бился в кожаном мешке.

Бессмертный обнажил меч и отбросил в сторону пустые ножны; его желтые выпученные глаза обежали киммерийца с ног до головы, словно впервые видел его. Но глаза эти были исполнены ужаса и муки - они не принадлежали существу, которое готовилось напасть.

Конан не стал гадать, что происходит с его спутником, он просто поднял меч и приготовился к схватке. Оценив позицию бессмертного, он передвинулся немного влево, занимая более удобное для себя положение. Зольдо тут же переместился вслед за ним и этим свел преимущество Конана на нет. Киммериец видел уже искусство бессмертного в бою, но только сейчас оценил его до конца, сообразив, что во дворце так легко обезглавил Зольдо просто потому, что тот подставил шею сам. Но теперь он, кажется, не собирался поддаваться.

Бессмертный стал обходить Конана, не приближаясь к нему, и киммериец сразу раскусил уловку противника: тот хотел поставить его лицом против солнца. В свою очередь он выполнил маневр, который разрушил задумку Зольдо, и они закружили по площадке. Краем глаза Конан следил за тем, чтобы не споткнуться о какой-нибудь из валяющихся вокруг обломков. Он не хотел атаковать первым; слишком велик был риск нарваться на смертельный удар. Он, воин, вся жизнь которого прошла с мечом в руке, встретил равного себе по силе. Немало людей, слывших непревзойденными бойцами, нашли свою смерть от его меча, но тут противником был бессмертный, и это осложняло задачу. Одно дело - человек, которого можно ранить, и тогда боль от раны заставляет его делать ошибки; другое - ничего не чувствующая мертвая плоть. Зольдо был великим воином, и Пелиас ничуть не преувеличивая, утверждал это; кроме того, он был ожившим мертвецом, чье расчлененное тело срасталось мгновенно.