Александр Казанцев - Спустя тысячелетие

— Синие растения тяжелее воды, — мрачно напомнил Анд. — Из них не смастерить плотика.

— Тогда надо украсть плот у вождя. Он увез на нем с нашего берега награбленное. Я видела из окна книгохранилища.

Слово «нашего» больно резануло Анда, и он вместо того, чтобы возмутиться, лишь поправил Эльму:

— Не украсть, а взять…

— Конечно взять! — подхватила Эльма. — На одну ночь. Ты сам вернешься на этом плотике к своим.

— Вернусь я или не вернусь, — раздумчиво произнес Анд, — но разведать, где найти плотик, надо.

— Ты пойдешь сейчас? — с надеждой спросила Эльма.

— Да. Пока светло. Ждите меня.

— Ты думаешь, уже сегодня ночью?.. — с волнением спросила она.

— Не знаю. Может быть, лучше в день суда. Тогда все бурундцы соберутся на площади Синей травы.

— Чтобы поглазеть на ужасную казнь? Нельзя ее допустить! Нельзя! — воскликнула Эльма. — Но как ее предотвратить?

— Пока я разведаю насчет плотика. Узнаю, что слышно о суде.

— Мы будем ждать тебя. А вот и твоя мать вернулась. Хорошо, что не останемся одни.

Майда, тяжело переваливаясь, вошла в дом.

— Ты уходишь? — спросила она Анда. — На улицах очень неспокойно. Трутся всякие.

— Важно, чтобы у вас здесь было спокойно, — ответил ей сын.

Майда улыбнулась Эльме:

— Вот так всегда. Да-да. Такой.

Анд вышел на улицу. Козы сбились к противоположной стороне. У подъезда Анда толпилась ватага подростков, вожаком которых он когда-то считался.

— Кудряш, Кудряш! — бросились они к нему. — Все ждем. Да-да, тебя. Ну как? Вкусно? Полакомился? Да-да, вешнянкой? Давно обещал делиться таким лакомством. Да-да, с нами!

Особенно назойлив был чернявый малец, наглый и пакостный, со сморщенным лицом. Когда Анд стал раздавать тумаки, ему, вертевшемуся рядом, досталось больше всех. Обозленный, он выкрикивал в адрес Анда оскорбления и громче всех кричал о причитающемся всем лакомстве. За это ему досталась дополнительная порция увесистых кулаков Анда-Кудряша. Их понаслышке ценил сам Урун-Бурун.

Подростки разбежались, лишь некоторые потянулись было за Андом до самой реки, но он так пригрозил им, что они отстали и уныло побрели по берегу.

Анд же шел и думал, как омерзительны эти когда-то преданные ему недоросли. Но разве лучше их он сам, Кудряш, обещания которого они теперь вспоминают. Если бы Эльма услышала о них, она с презрением вышвырнула бы его из своей памяти. А он? Может ли он вышвырнуть из собственной памяти Кудряша? Стал ли он полностью другим? Обрел ли нравственность, которая восхищала его в некоторых далеких предках? Кто же они с Эльмой среди современников? Еще два «предка», хоть и не прилетели от чужой звезды? Переродились здесь, среди диких! Анду вдруг стало понятно, почему он одолел всю книжную мудрость в Доме до неба. Очевидно, не из-за стремления стать выше соплеменников, а из желания быть другим человеком, не похожим на них. А если он уже чужой среди дикарей, то может ли спокойно переправить через реку Эльму вместе с чужепланетным ребенком? Не обязан ли он вырастить его настоящим человеком, а не дикарем?

Анд еще не знал, как ему поступить, в особенности когда задумывался над судьбой захваченных звездонавтов. Каким горьким оказалось их возвращение на родную Землю! Их хотят призвать к ответу за поступки людей своего времени. Но этой мести дикарей нельзя допустить, как сказала Эльма! (Сколько мудрости в этой полуженщине-полуребенке!)

Раздираемый всеми этими вопросами, добрался Анд до того места, где обычно стоял плотик вождя.

Причал был пуст…

Побитый Андом, обозленный, чернявый парень, решив, что Анд ушел далеко и надолго, растянул свой узкогубый рот во всю ширину сморщенного лица и направился к квартире матери Анда, у дверей которой не раз поджидал когда-то Анда, своего вожака.

Теперь он принялся яростно стучать в дверь.

Осторожная Майда не хотела открывать, предлагая через дверь, чтобы парень дождался возвращения сына. Но чернявый (Гнидд, сын Гнидда) соврал, что прислан Андом к матери с важным поручением насчет вешнянки и мальца, приведенного из сельвы.

Он был таким же лгуном, как и его отец, вчера возведенный в ранг палача, «отца-свежевателя»; достойный жрец до сих пор валялся пьяный.

Майда долго колебалась, но Гнидд напомнил ей, что в былое время не раз заходил к ним вместе с Андом и сейчас рад услужить своему прежнему предводителю и его почтенной матери.

Майда открыла дверь.

Гнидд проскользнул мимо толстой женщины и вдруг, с неожиданной грубостью вытолкнув Майду за дверь, захлопнул ее изнутри и закрыл на засов.

Майда в первый миг ничего не поняла, стала стучать в дверь кулаками.

Предки бурундцев много столетий назад отказались от замков и ключей, заменив их электронными запорами, которые открывались набором кода. Но с общим упадком энергетики и исчезновением из обихода электричества все эти электронные запоры перестали действовать и были забыты, как когда-то и ключи. Каждый выдумывал свои секреты, как открывать снаружи собственный запор.

От потрясения Майда никак не могла сообразить, что делать.

А Гнидд тем временем проскользнул в комнату, где Никитенок играл на полу с недоделанной новым папой игрушкой, а Эльма с тихой улыбкой наблюдала за ним.

Гнидд повалил ошеломленного, не сразу закричавшего мальчика и приставил к его горлу острый нож, вчера полученный его отцом от самого Друга Божества. Парень стащил нож у мертвецки пьяного палача.

— Двинуться с места! Нет-нет вешнянке! — визгливо угрожал Гнидд. — Нож в горло. Да-да ублюдку!

Майда отчаянно стучала снаружи в дверь. А нужно было совсем не стучать.

Эльма вскочила, пылая гневом.

Тут взвизгнул от боли Никитенок. Нож надрезал ему кожу на горле.

— Что хочет? Да-да, бурундец? — выкрикнула Эльма. — Оставить. Да-да, ребенка!

Сморщенное лицо Гнидда осклабилось в подобии улыбки.

— Лакомее крыс. Да-да, вешнянка! Гнидду нет-нет. Нож перережет горло. Да-да ублюдку!

Эльма выхватила кинжал, направив его себе в грудь.

Гнидд рассмеялся:

— Вешнянка тепленькая. Да-да Гнидду. Дохлая вешнянка. Нет-нет мужикам. Перерезано горло. Да-да, ублюдку!

Доносящийся из квартиры истошный крик ребенка отрезвил Майду. Рука привычно нащупала тайный рычаг, и дверь открылась.

Кинжал сыграл свою роль. Загипнотизированный им насильник не услышал, как Майда ворвалась в квартиру.

Она вспомнила, как был ранен Анд во время набега на вешних, когда на глаза женщине попался кувшин; это и определило ее действия.