Борис Лапин - Под счастливой звездой (сборник)

Да, юные продавщицы магазина любили его Но вовсе не о такой любви мечтал лишенный семьи и друзей Диш. Он ждал, что рано или поздно простое обожание перейдет в страсть, и тогда одно из этих ветреных созданий, например, хорошенькая большеглазая Фанни…

За годы войны приходилось ему попадать в положения, очень похожие на то первое, так напугавшее его. Раз даже — в том самом памятном месте — наткнулся он на загоравших девушек. Они защебетали, пригласили посидеть с ними, но чтобы застыдиться или спрятать ноги!.. В другой раз в пустой примерочной он застал скромную, всегда сдержанную Фанни за примеркой модного корсета. Недотрога и глазом не моргнула, наоборот, обрадовалась, увидев Диша. И как он ни краснел, как ни смущался, а пришлось помочь ей зашнуроваться да еще высказать по поводу корсета свое квалифицированное мнение. Видно, девушки настолько к нему привыкли, что считали своим в женской компании.

Иногда он бывал в их уютных гнездышках на окраине города, его звали запросто, как друга. Ох, уж эти девичьи гнездышки — горка безделушек да флаконов у зеркала, тяжелые занавески и чистенькая постелька в полкомнаты!

Как уютно сидеть здесь рядом с хозяйкой и вести бесконечные разговоры — ни о чем и о многом. Но едва время поворачивало к вечеру, девушки начинали проявлять признаки беспокойства — и он оказывался один на один с гуляющим пьяным городом.

Может быть, осмелься он пригласить ту же Фанни в кино, или в ресторанчик, или в загородный парк на воскресенье, все сложилось бы иначе Но проклятая застенчивость мешала Дишу. Да и зеркало, в котором он виделся изредка с сутулым неуклюжим человеком неопределенного возраста, не поощряло его к более решительным действиям.

Он ходил вокруг Фанни и вздыхал, и поджидал ее в пустых коридорах «лабиринта» — она ничего не замечала, лишь кивала приветливо, как любой из подруг Если бы она пригласила его в гости: Уж он не дал бы выставить себя за дверь! Ему бы положить голову на ее теплое плечо и хоть на час забыться.

Забыть про сырые стены своей каморки, про впивающиеся в бока пружины дивана — и не вспоминать, не вспоминать о тех заботах, которые круглые сутки неотступно преследуют его!

Был ли он влюблен? Едва ли. В конце концов, необязательно Фанни, пусть другая. Его угнетало одиночество.

6

Однажды Глом отчитывал заведующего отделом, который упустил одного из отцов города, ничего не продав ему, кроме галстуков.

— Ну и что же, что он интересовался только галстуками! Не ваше дело, чем он интересовался. Вы обязаны были выложить перед ним на прилавок все. Bce!

Человек с толстым кошельком вправе ожидать, чтобы его желания угадывались наперед:

Больше Диш ничего не слышал. Его охватила та заветная внутренняя дрожь, которая всегда предшествовала лучшим его идеям. Он понял: жар птица рядом, надо хватать ее за хвост. И тогда он изловчился — и поймал птичку.

Назавтра утром он сказал Глому.

— Кажется, я придумал кое-что.

Глом торопливо задернул портьеры на окнах, плотно прикрыл дверь, даже отключил телефон — в последнее время он стал крайне осторожен.

— Слушаю, Диш.

— Я уже говорил вам, что учился в коллеже и всего полгода не дотянул до диплома радиоэлектроника. Так вот — наука пригодилась. Беда в том, что прохожие смотрят на нашу витрину и попросту не замечают ее. Я придумал, как сделать, чтобы витрина приковала взгляд любого идущего мимо. Пусть только посмотрит — и он наш.

— Прекрасно! И как же вы надеетесь заполонить прохожего?

— В этом весь секрет. Но боюсь, затея дорого обойдется.

Бородка Глома задергалась от беззвучного смеха.

— Нет такой суммы, которую я не решился бы истратить на рекламу, дорогой Диш. Выкладывайте вашу идею!

— Идея проста, вы сами высказали ее вчера.

Мы будем угадывать наперед все желания человека с кошельком. Будем читать его мысли.

— Как?

— Вам, вероятно, известно, что существуют биотоки мозга. Если говорить грубо, каждой мысли, пронесшейся в нашем котелке, соответствует строго определенный электрический импульс. В клиниках эти биотоки давно научились снимать и расшифровывать. Нам же придется снимать эти сигналы, так сказать, на расстоянии. Разница существенная, хотя и не принципиальная. Кроме того, предстоит создать что-то вроде азбуки мозговых импульсов, разумеется, простейших. Своеобразный словарь перевода энцефалограмм на язык слов. Ну и последнее, самое сложное — обратная связь. Мы даем понять обладателю толстого кошелька, что его мысль прочитана, желание угадано, и тем самым приковываем его внимание к витрине.

Глом всем телом подался вперед:

— Даем понять — каким образом?

— За стеклом будут стоять: нет, не манекены. химеры:

— Химеры?

— Обольстительные химеры, ничем не отличающиеся от живых женщин. Они будут двигаться, улыбаться и строить глазки. И моментально реагировать на каждую мысль идущего мимо.

— Что то я вас не очень понимаю.

— Допустим, вы, случайный прохожий, бросили на витрину беглый взгляд, увидели симпатичную дамочку за стеклом и подумали машинально: «Как жизнь, красотка?» И она сразу ответит вот таким жестом: «На большой!» — Браво.

— Если же наш «радар» уловит импульс, скажем, «чулки», химера изящно выставит ножку.

— Брависсимо, Диш! Я всегда говорил, что у вас золотая голова. А вдруг наш «радар» уловит импульс не «чулки», а, скажем, повыше?

— Ну, не обязательно же задирать юбку. Можно научить химеру как-то иначе реагировать на такого рода мысли. Например, погрозить нахалу пальчиком.

— Отлично. А если поставить в витрину живые манекены? Не обойдется ли это дешевле?

— Живые, к сожалению, не могут читать чужие мысли Но если бы и могли — они слишком медлительны. Весь расчет на мгновенную реакцию.

Глом задумался лишь на мгновение.

— Что ж, по рукам. Начинаем немедленно. И под строжайшим секретом. Кто нужен вам в помощь, Диш?

Поначалу дело пошло гораздо быстрее, чем предполагали. Маленькая исследовательская группа в составе двух кибернетиков, радиоинженера, нейрофизиолога и психолога день и ночь экспериментировала в тайнике под «лабиринтом». Диш с головой ушел в работу, лишь три-четыре часа в сутки отнимали у него еда и сон. То он помогал монтировать сложную электронную схему, то мастерил из пластика опытный образец подвижного тела «химеры», то служил подопытным кроликом нейрофизиологу, вконец измотавшему бедного Глома.

Глом тоже не жалел себя, а главное — не жалел средств. И вотуже не за горами финиш.:Сквозь щелястую дверь все так же пробивался из коридора дымный свет, пахнущий горелой канифолью и ромом. Все так же надрывался сиплый голос: