Сергей Снегов - КОСМИЧЕСКИЕ ДЕТЕКТИВЫ. СБОРНИК РАССКАЗОВ

– Значит ли это, что сами мы, без помощи администрации, не можем разыскивать интересующего нас человека? Будет ли запрещено побеседовать с ним, если мы его обнаружим? – допытывался Рой.

Представитель администрации ответил:

– Можете вести любые поиски и любые разговоры. Вам запрещаются лишь задержания и аресты.

– Что ж, и сердечная беседа с Брантингом может кое-что дать, – сказал Рой, когда все трое возвратились в гостиницу. – Будем налаживать прибор. У Брантинга теперь лишь один шанс уклониться от обнаружения: если он спрятал где-либо споры калиописа, а сам убрался подальше от них.

– Коробочка со спорами при нем, – с той же непоколебимой убежденностью возразил Цвиркун. – Я скорей поверю, что у меня две головы и четыре ноги, чем в то, что профессор расстанется с коробочкой хоть на минуту… нет, на секунду, на тысячную долю секунды!

Номер нептунианской гостиницы наполнил мелодичный перезвон колокольчиков, едва Рой включил аппарат. Дешифратор давал пеленг на северо-запад, указывал расстояние в сто двадцать два километра от гостиницы. Рой сверился с картой. В этом месте находился основной карьер треста «Нептунианские самоцветы» – самые крупные кристаллы зеленого нептуниана, незаменимого в производстве мощных гравитаторов, шли с этого карьера.

– Он там, он там! – бормотал Цвиркун, лихорадочно сжимая руки. – На карьер, немедленно на карьер, ни единой секунды, ни единой!..

– Торопиться не будем! Брантинг теперь от нас не уйдет! – оборвал его Рой и вызвал трехместную авиетку.

Генриху тоже не нравилось нервное возбуждение Цвиркуна. Цвиркун вносил нехороший азарт в дело, требовавшее ясного ума и спокойствия духа. Он походил скорее на охотника, обнаружившего желанную дичь, чем на исследователя. Рой сухо предупредил Цвиркуна, чтобы тот не позволял себе никаких резкостей, когда они приблизятся к Брантингу. Цвиркун, съежившись, жалко забормотал, что на него могут положиться. В доказательство готовности вести себя прилично он затих, прикорнув на заднем сиденье.

Солнце было в зените, но, крохотное и холодное, лишь немного превосходило по сиянию земную Венеру. Температура снаружи была около минус ста девяноста градусов; даже в хорошо утепленном скафандре ощущалась громадность космического мороза, навечно окаменившего тот гигантский сгусток водорода и аммиака, который назывался Нептуном. Авиетка шла на малой скорости. В стороне среди сумрачно-белых просторов показался черный треугольник космодрома; там стоял доставивший их сюда звездолет. За космодромом засверкали сигнальные огни второго подземного города – на Нептуне их было всего три, – а потом горизонт залило сияние карьера.

Это была гигантская чаша в окаменевшем газе нептунианского грунта. Именно в этом месте редкая аномалия природы связала немногочисленные тяжелые атомы, рассеянные в веществе планеты, в то удивительно красивое, поразительное по свойствам образование, которое называлось нептунианом. Ради добычи этого минерала и была устроена экспедиционная колония, все остальное на Нептуне не представляло интереса даже для энтузиастов геологии.

Рой сделал круг над карьером. Дешифратор надрывался в звоне. Внизу копошились нептунианские экскаваторы – «пауки» – машины, сконструированные для работы при морозах ниже двухсот градусов. Быстро передвигающиеся на восьми гибких ногах, они и вправду казались гигантскими пауками. Единственное внешнее отличие от пауков заключалось в том, что от кабины экскаватора отходил гибкий хобот, оканчивающийся пламенным ртом. Машина вела ртом по поверхности, мгновенно расплавляя застывшую массу, беловатое облачко вилось над ней – пары ненужного газа, исторгнутые наружу и вновь на лету замерзающие. Лишь куски нептуниана, остающиеся твердыми даже в пламени, оседали в чреве машины.

На одном из «пауков» работал оператором бывший ученый, светило марсианской астроботаники, профессор Сильвестр Брантинг. Мелодия дешифратора говорила об этом яснее слов.

Рой уменьшил звучание, так легче было вести авиетку. Тихая, то усиливающаяся, то замирающая музыка вызванивала направление на экскаватор, обрабатывавший центр площадки. Рой направил авиетку в середину карьера и сфокусировал на обзорный экран кабину «паука». На экране вспыхнул прозрачный водительский колпак машины, мелькнуло чье-то испуганное лицо, чей-то голос с ужасом вскрикнул:

– Джон! Ты? Ты?

Цвиркун, перегнувшись через плечо Роя, завопил в переговорную трубку:

– Теперь ты не убежишь, преступник! Теперь не убежишь!

Его истошный крик еще звучал в ушах братьев, когда экскаватор ринулся из карьера. Гигантский паук пронесся мимо других машин, стремительно выскочил на поверхность и огромными скачками унесся в морозный простор, лишь тускло просветленный заходящим крохотным Солнцем. Экскаватор убегал на восток, в ночную темноту. Он мчался с такой отчаянной быстротой, что уже через минуту стал стираться в отдалении. Рой форсировал двигатель, но авиетки на Нептуне были тихоходных моделей. Мощности двигателя хватило лишь на то, чтобы не слишком отставать. Рой крикнул в трубку:

– Профессор Брантинг! Нам нужно с вами побеседовать!

В ответ донесся отчаянный вопль:

– Ни за что! Ни за что! Опыт не закончен! Я не могу…

Цвиркун снова перегнулся через плечо Роя, чтобы крикнуть что-то в трубку, но сделал это так неловко, что слишком резким движением оборвал воспринимающий контур. Связь с убегающим механическим пауком прекратилась. Генрих сердито сказал Цвиркуну:

– Вы слишком порывисты! Предоставьте действовать нам!

Цвиркун, опустившись на сиденье, что-то покаянно бормотал. Рой манипулировал питанием двигателя, Генрих, не отрывая глаз от медленно уменьшавшегося темного пятнышка на темнеющей равнине, включил прожектор. Пятно стало отчетливо видно, но продолжало уменьшаться.

– Похоже, что он скроется от нас и на этот раз, – со вздохом сказал Рой.

Ни Рой, ни Генрих больше не обращали внимания на прекратившего бормотание Цвиркуна. И когда вперед вдруг унесся огненный шар, до них не сразу дошло, что Цвиркун тихонько приоткрыл смотровое окно в куполе авиетки и выстрелил из плазменного пистолета. Гигантский паук взметнулся вверх и упал, ломая ноги. Теперь он лежал на брюхе, темный, неподвижный, все увеличивающийся, по мере того как авиетка приближалась.

– Зачем вы это сделали, Джон? – сказал пораженный Рой.

Цвиркун крикнул, задыхаясь:

– Другого выхода нет! Он может скрыться!

Рой затормозил возле поверженного «паука». Генрих, следивший за Цвиркуном, успел предостерегающе воскликнуть:

– Не пускай его, Рой! – и сам вцепился в Цвиркуна, пытавшегося первым выскочить из авиетки.