Андрей Бондаренко - Аномальщики: Мутный Лес

Прилетели в Ханой, загрузились в автобус, поехали. На улицах было очень шумно – туда-сюда беспрерывно сновали многочисленные велосипеды, мопеды и мотоциклы, перевозящие людей, доски, клетки с шумными курицами, пучки бананов и непонятные тюки устрашающих размеров.

Автобус доставил офицеров в посёлок Ким Ли Ен, где проживали русские специалисты всевозможных профессий, профилей и квалификаций. Поверх высокого бетонного забора тянулась густая паутина колючей проволоки под током, а вдоль заборного периметра бдительно прогуливалась вооружённая охрана: дружба дружбой, а безопасность – безопасностью. За оградой же выстроились – безупречно-ровными рядами – десятка полтора обычных панельных пятиэтажек.

Трое суток прошли относительно спокойно и благостно: знакомства, неторопливые прогулки по городу, экскурсионные осмотры местных достопримечательностей, вечерние (сугубо в меру), алкогольные возлияния.

Сергею во Вьетнаме очень понравилось. В письме родителям он сообщал следующее: – «Ханой, в своём большинстве, он двух-трёхэтажный. Что характерно, домиков «просто так» нет совсем. В каждом обязательно располагается какая-нибудь коммерческая точка – магазинчик, кафэшка крохотная или мастерская по ремонту чего-либо. Всё это практически никогда не закрывается – ни на ночь, ни в праздники. Вьетнамцы – очень работящая нация, тем более что и семьи у них большие, всегда найдётся – кому постоять за прилавком…. И погода здесь подходящая и единообразная: до обеда тридцать – тридцать пять градусов, потом хлещет сильный, но короткий ливень, а после него жара заметно смягчается, воздух становится чистым и целебным. Полезный, по мнению врачей, здесь климат. Особенно для всяких сердечников…».

Потом группу, как и было запланировано, перебросили на север страны, на вьетнамо-китайскую границу. Каменистое плоскогорье, жара, душные угольно-чёрные ночи, всевозможные змеи, ящерицы и ядовитые лягушки, пауки и москиты, свиная тушёнка, сосисочный фарш, сгущёнка и заплесневевшие пряники. А ещё, понятное дело, мины.

Минные поля казались бесконечными.

– Трудолюбие – вещь, конечно, хорошая, – по-стариковски ворчал капитан Горюнов (армейское прозвище – «Горыныч»), возглавлявший российских сапёров. – Но надо же и меру, в конце-то концов, знать. Работы здесь, братцы, непочатый край. Хватит на несколько лет…».

Началось разминирование. Боевые заряды, вывинченные из минных корпусов, складывали в ярко-зелёные фанерные ящики, сами корпуса – в тёмно-коричневые. Военные обшарпанные «Уралы» еле-еле успевали отвозить – на специальный полигон – наполненные ящики и привозить обратно пустые.

Серёгин взвод отработал положенные четыре месяца нормально и штатно, то бишь, без потерь. А, вот, у «соседа справа» кто-то из сапёров ошибся. В результате – два трупа и четверо раненых. Бывает.

В положенное время группа прибыла в ханойский аэропорт.

– Как же я соскучился по ленинградскому пиву, – прежде, чем отправиться в военную комендатуру за билетами, заявил капитан Горюнов. – И, обязательно, чтобы с лёгкой горчинкой…. Ничего, бойцы, скоро будем в Москве. Отчитаемся по командировке, напишем подробные отчёты, получим честно-заработанную денежку и рванём в родимый Питер. Там, ясные вьетнамские идеалы, оторвёмся по полной программе. Я знаю на Петроградке один замечательный пивной ресторан. Называется – «Белая лошадь». Восемнадцать сортов пива. Представляете? И хавчик приличный – никакой тушёнки, да и сосисочного фарша нет и в помине. Меню козырное: «Щи по-гусарски», «Колбаски по-славянски», «Шашлык по карски». Ждите, я мигом…

Вернулся Горыныч только через полтора часа – тихий, задумчивый и слегка расстроенный.

Вернулся и, пряча билеты в полевой офицерский планшет, хмуро известил:

– Отменяется, пацаны, «Белая лошадь». Вернее, откладывается на неопределённое время. Да и с Москвой, увы, свидимся, похоже, не скоро. Милая Родина решила, что надо срочно помочь нашим союзникам и друзьям, проживающим в Центральной Америке. Как и что? Сам ничего толком не знаю. Приказ. Уже на месте, надо думать, разберёмся…

И этот маршрут оказался достаточно экзотическим. Сперва – обычным пассажирским рейсом – они добрались до Гаваны. Покинули самолёт, влезли в дряхлый автобус и доехали до неприметной военной базы – со стандартными тёмно-зелёными воротами, створки которых были украшены двумя маленькими красными звёздочками, там загрузились в два вертолёта МИ-24 (без каких-либо опознавательных знаков), и полетели…

Куда – полетели?

– В полную и окончательную неизвестность, – резюмировал капитан Горюнов. – Одно могу сказать точно – на юг. А что у нас, господа офицеры, находится на юге?

– Развивающиеся страны Центральной Америки, – браво доложил Подопригора. – Сальвадор, Гондурас, Гватемала, Панама, что-то там ещё.

– Молодец, старлей, – скупо похвалил Горыныч. – Образованный и начитанный. Хвалю.

– Служу России!

Вертолёты уверенно приземлились на овальной поляне, окружённой классическими первозданными джунглями.

– Прибыли, вояки недоделанные, – злорадно объявил по громкой связи пилот. – Сейчас мы дозаправимся и полетим обратно. А вы, наоборот, останетесь здесь. В качестве заказанных спарринг-партнёров для местных мартышек. Диалектика, мать её…. Ну, кому сказано? Вылезайте, бездельники!

Вылезли.

– Отойти от вертолётов на семьдесят метров и построиться, – махнув рукой направо, велел Горюнов.

Отошли, построились.

– Что дальше? – спросил Сергей.

– Разговорчики в строю! – рассердился капитан. – Что делать? Ничего особенного. Дисциплинированно стоять, не болтать, думать о женщинах облегчённого поведения и тупо ждать…

Минут через пятнадцать из джунглей выбрался встречающий – тощий, смуглолицый, лохматый, бородатый, облачённый в видавший виды камуфляж и чем-то неуловимо похожий на молодого Эрнесто Че Гевару. Типичный южноамериканский революционер, короче говоря.

– Здравия желаю, господа офицеры! – приветливо улыбаясь, на чистейшем русском языке поздоровался «типичный революционер». – Поздравляю вас с прибытием в Никарагуа. Вы у нас, собственно, кто? По воинской специальности, я имею в виду?

– Сапёры, – усмехнулся Горыныч. – Это нормально? Ничего не перепутали мудрые московские штабисты?

– Просто замечательно! – обрадовался смуглолицый. – То, что старенький очкастый доктор прописал. Будете, в основном, трудиться по профилю. Ну, и ещё по мелочам – диверсии всякие, взятие языков. Потом объясню более подробно, так сказать, в рабочем порядке…. Так как, готовы помочь легендарным сандинистам[9]?