Андрэ Нортон - Веер с глазами из опала

— Молли, принеси мне портфель. Я думаю, до обеда ещё есть время, и хочу просмотреть документы. Если этот наследник существует, юрист с Багамских островов должен был предупредить дядю Огастина. Разве что он обнаружился совсем недавно.

Служанка подошла к чемодану и принялась выкладывать его содержимое, которое не успела ещё разложить по ящикам.

— Странно, — сказала она. — Я хорошо помню, что он лежал под тремя ночными рубашками. А теперь он на них.

Она вернулась к Персис, держа портфель в руке.

— А кроме меня и вас, никто чемодан не трогал. Вы доставали портфель, мисс Персис?

— Нет… — Персис взяла портфель в руки, и его клапан сдвинулся вбок. Она поднесла его к свету. Как Молли уверена, что портфель лежал внизу, так же и Персис была уверена, что закрывала его. Но сейчас он был открыт.

— Молли… моя шкатулка с драгоценностями… там есть брелок с маленьким ключиком?

Служанка быстро проверила. Драгоценности у Персис были очень скромные: коралловое ожерелье с таким же украшением для волос, браслет, серьги, вырезанные в виде роз, две золотые цепочки, одна с медальоном, булавка слоновой кости и набор гагатов — траурное украшение по матери, которую она почти не помнит. Часы дяди Огастина были на месте, как и ключик, прикреплённый к резному тюленю, которого дядя привёз из Лондона и использовал как брелок.

Персис внимательно осмотрела замок портфеля, поднеся его к свече, которую Молли поставила на туалетный столик. Небольшие царапины! Она преисполнилась уверенности, что раньше их не было! Но поклясться в этом не могла. Если кто-то взломал замок… Но кто? И зачем?

Она быстро перелистала бумаги. Насколько она могла судить, всё осталось на месте: старые письма, завещание дяди Огастина, показания каперов. Всё. Тем не менее, она была уверена, что кто-то рылся в бумагах. Хотя доказать это не смогла бы. Ральф Гриллон? Нет, он не посмел бы войти в дом, несмотря на всё своё безрассудство. Но он мог подкупить кого-нибудь из островитян.

Только она сомневалась, чтобы кто-нибудь из служанок в доме умел читать. Сьюки, конечно, не умеет. А Молли бы это не сделала. Персис сложила бумаги в портфель. Она оказалась права: пытаясь закрыть замок, обнаружила, что тот сломан.

— Кто-то просматривал бумаги, — сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Молли, ты можешь спрятать портфель среди своих вещей?

— Мисс Персис, но кто в этом доме… и почему?

— Не знаю, Молли. Но замок сломан, хотя ничего не взяли. И это может быть очень важно.

— Отдайте их мне. Никто их больше не получит, мисс Персис. И как такое может случиться в респектабельном доме! — служанка даже покраснела от возмущения, как и во время купания Персис.

Мысль о том, что кто-то рылся в её вещах, подействовала, как удар. Угроза? Это не мог быть Ральф, а Персис не видела возможности подкупить кого-то из слуг или приказать им. Значит — Лидия? Но какое у неё право считать, что эта девушка способна на такое? Однако она покорена Гриллоном и, чтобы бросить вызов брату, готова на любое безумство, лишь чтобы доказать свою преданность человеку, которым восхищается.

— Не беспокойтесь, мисс Персис, — служанка прижала портфель к пышной груди, словно бросала вызов всем под этой крышей, кто попытается отобрать его. — Я позабочусь, чтобы до него никто не добрался.

Впервые они пообедали при свечах, втроём: миссис Прайор, которая заявила, что удовлетворена состоянием капитана Леверетта, Лидия и Персис. Лидия, как всегда, непрерывно говорила, перескакивая с темы на тему. Но Персис трудно было изображать вежливый интерес к болтовне хозяйки. Она продолжала гадать, не Лидия ли побывала в её комнате и отыскала портфель. Может быть, записка Гриллона отчасти для того и предназначалась, чтобы дать ей возможность проделать это. Гриллон предложил ей помощь, но, может быть, как раз наоборот: он хочет помочь загадочному наследнику и так или иначе узнать, какие документы привёз с собой на юг дядя Огастин. Персис раньше не делала тайны из содержимого портфеля. Все знали, что в нём важные документы её дяди, хотя о подробностях этих документов она не распространялась даже в разговоре с капитаном Левереттом.

Впервые в голову ей пришла новая и неожиданная мысль. Капитан Леверетт предложил ей помощь в Ки-Уэсте. Но Гриллон сказал, что он там не может появляться, его там ждёт судебное предписание. Дядя или Шубал без её ведома могли обратиться к капитану. И ещё есть капитан Питтегрю, который пока вместе с экипажем привязан к острову. Много ли рассказал ему дядя в те долгие часы, когда она страдала в своей тесной каюте? Капитану Леверетту легко приказать кому-нибудь из слуг взять портфель и просмотреть бумаги. Миссис Прайор с удовлетворением объявила, что большую часть дня капитан проспал, но она оставила на дежурстве Сьюки с тех пор, как капитану стало лучше.

Только… она вполне могла себе представить Гриллона, обыскивающим её комнату и осматривающим её вещи, но подумать, что на такое способен капитан Леверетт, Персис не могла. Что-то в таких действиях есть мелочное и… и, может быть, опасное. И хоть опасность составляет часть повседневной жизни капитана, это совсем другая опасность.

— Мисс Рук… — Персис быстро подняла голову, надеясь, что никто не заметил её задумчивости. Она даже не была уверена, удовлетворяли ли её односложные замечания Лидию, которая ложку за ложкой поедала кокосовый крем с видом человека, чьё усердие в общении не оценено должным образом.

— Капитан Леверетт выразил желание повидаться с вами, если вам это удобно, — продолжала миссис Прайор с видом лёгкого неодобрения, который с таким мастерством использовала в своих целях мисс Пикетт.

Персис догадывалась, что, пока капитан был в бреду и частично не осознавал окружения, домоправительница приветствовала помощь в уходе. Но теперь он снова находился в нормальном состоянии рассудка, хотя ещё не вполне здоровый телом, и посещения комнаты больного явно не одобрялись. И в своём нынешнем настроении Персис была вполне согласна с экономкой.

— Когда будет удобно капитану Леверетту, я готова удовлетворить его желание, — ответила она с чопорностью школьных дней.

Лидия неожиданно рассмеялась.

— Вы говорите так, будто меньше всего в мире хотите видеть Крю. Неужели он такой тяжелый пациент? Да, у него дьявольский характер — холодного саркастического дьявола! — начала она легко, но закончила с таким ядом и огнём в глазах, какие бывали у её брата в минуты величайшего гнева.

— Мужчины обычно тяжело переносят болезнь, — заметила Персис. — Дядя Огастин временами никого к себе не подпускал, кроме Шубала. Но ваш брат большую часть времени лежал без сознания, — она вспомнила короткий разговор с Крю Левереттом, но решила не распространяться о нём.