Фредерик Пол - Война торговцев космосом

Но особое впечатление произвели на меня стены в ярко-красных и желтых тонах и огромная фреска на одной из них. Я ошеломленно смотрел на фреску, пытаясь понять, что же на ней изображено, и вдруг понял. Да ведь это известный эпизод из истории освоения Венеры — установка на самой высокой вершине горной гряды Фейса первой трубы Хилша для очистки воздуха.

— Извини за опоздание, — наконец промолвил я, не отрывая глаз от фрески. — Пришлось постоять в очереди в супермаркете, — и я протянул Митци упаковку Моки-Кока.

— О, Тенни, зачем нам эта гадость! — воскликнула Митци и вдруг прикусила губу. — Пойдем лучше в кухню. Пока я буду готовить ужин, ты мне все о себе расскажешь.

Но она тут же заставила меня чистить картофель. Настоящий свежий картофель со следами земли на кожуре.

— Где ты достаешь это? — удивился я, не зная, как подступиться к нему. Я не умел чистить картофель.

— За деньги все можно достать, — уклончиво ответила Митци, ловко нарезая для салата овощи, апельсин и что-то еще из зелени. Я не счел ее слова ответом, ибо по сути меня мало интересовало, где или даже как она достает свежий картофель. Меня интересовало, зачем она делает это.

Но будучи человеком воспитанным, я отведал все, что приготовила Митци, даже сырые коренья и какие-то листья, которые она называла салатом, и при этом не проронил ни единого слова критики. Хотя потом, когда нашему разговору грозила пауза, я спросил ее, неужели ей нравится такая еда.

Митци, с рассеянным видом, жевавшая салат, вдруг встрепенулась.

— Нравится? Конечно! Это… — она запнулась, словно что-то хотела вспомнить. — Это очень полезно, — наконец сказала она.

— Возможно, — вежливо согласился я.

— Это так, Тенни. Последние исследования подтверждают это. Тебе известно, что потребление исключительно переработанных продуктов губительно отражается на памяти человека?

— Брось, Митци! — рассмеялся я. — Никто не позволит продавать потребителям продукты, наносящие вред здоровью.

Она с любопытством посмотрела на меня.

— Умышленно, возможно, нет, — согласилась она. — Но наука подтверждает несомненный вред переработанной пищи. Знаешь что? Давай проверим это на тебе.

— Проверим что?

— Ослабела ли твоя память от твоего рациона! — взорвалась она. — Проведем небольшой тест. Я запишу все на пленку, а затем поспорим.

Мне эта затея не очень понравилась, но я не хотел показаться невежливым.

— А почему бы нет? — согласился я. — Давай. Хочешь, я назову тебе цифры всех годовых бюджетов Агентства за последние пятнадцать лет?

— Нет, это ужасно скучно, — возразила Митци. — Я придумала другое! Давай проверим, хорошо ли ты помнишь, чем мы с тобой занимались в нашем посольстве на Венере. Не все, конечно, но, например, что ты помнишь о нашей агентуре там.

— Это игра не по правилам! — возразил я. — Об этом хорошо знаешь только ты, а я лишь кое-что.

— Сделаем для тебя скидку, — пообещала она и пожала плечами.

— Ладно, договорились. Начнем с того, что в твоей агентуре двадцать три постоянно работающих агента и около ста пятидесяти привлекаемых от случая к случаю или работающих по совместительству. По сути их и агентами не назовешь в полном смысле этого слова, ибо большинство из них даже не знают, что работают на тебя.

— Имена.

Я с удивлением посмотрел на нее. Неужели она приняла все всерьез?

— Ну, например, Гленда Патиссон из Отдела оборудования. Это она направила на электростанцию неисправные агрегаты. Эл Тишлер из Лиройд-Сити. Я не знаю, что он там делал, но судя по тому, какого он роста, сразу видно, что он не коренной венерянин. Маргарет Тьюснак, врач, добавлявшая аспирин в контрацептивы. Майк Ваккаро, охранник из тюрьмы на Полюсе. Ты хочешь, чтобы я тебе еще назвал Хамида?

— Хамид?

— Да, тот самый заключенный из колонии, — напомнил я. — Тот, которого я, обдурив Гарримана, представил ему как политического. Правда, ты покинула Венеру до того, как он успел заключить с вами контракт, поэтому я не знаю, входит ли он в список твоих агентов. Странно, что ты его не помнишь. — Я расплылся в довольной улыбке. — В таком случае ты еще скажешь, что не помнишь Гэя Лопеса? — уже осмелев, добавил я, удивляясь ее искреннему недоумению. — Хезус Мария Лопес, черт побери! — уже выкрикнул я, ибо она продолжала как-то странно смотреть на меня.

— Ладно, Тенни. Это все было на Венере. Он — там, а мы — здесь.

— То-то, детка! — воскликнул я и, уловив в ее взгляде потепление, пересел поближе. Со лба ее не сходила хмурая морщинка и я, протянув руку, легонько коснулся ее пальцем.

— Митци, — промолвил я с нежностью. — Ты очень устала.

Она невольно отстранилась и почти готова была рассердиться.

— Да-да, Митци, — настаивал я, — Ты… ты устаешь все больше… и все больше добреешь, — выпалил я.

Да, моя железная леди смягчилась до твердости всего лишь бронзы. Даже голос стал грудным, мягким и глубоким. Сказать правду, такой она мне больше нравилась.

— Продолжай дальше, пожалуйста. — И она улыбнулась.

— Хорошо, если тебе так хочется. Тейлер, Уикс, Сторц, братья Юркевичи. Ну так как с моей памятью? Она в порядке?

Митци кусала губы, видимо от досады.

— Дальше. Это еще не все.

Я продолжал. В сущности, мне был известен лишь десяток или полтора имен, но ее явно устраивало то, что я помнил, где некоторые из них работали, и какие ее задания выполняли. Если я что-то забывал, она своими вопросами помогала мне вспомнить. Но все это затянулось и начало мне надоедать.

— Давай вспомним о чем-нибудь другом, — возразил я, — Например, кто лучше помнит наш последний вечер на Венере.

Митци рассеянно улыбнулась.

— Одну минуту, Тенни. Расскажи мне об этом типе, который погубил урожай зерновых в Мейерс-Уайте…

Я громко расхохотался.

— Митци, дорогая, агент в Мейерс-Уайте занимался рисом, а вот тот, что в Невиндейле, этот потравил зерновые. Итак, чья память хуже? Может, тебе не мешает перейти на мою диету?

Она снова нервно кусала губы и мне показалось, что по ее лицу пробежала тень недовольства. Странно. Неужели она так остро переживает свое поражение в этом дурацком споре?

Наконец Митци улыбнулась и выключила магнитофон.

— Что ж, ты выиграл, дорогой, — сказала она и, похлопав рукой по сиденью дивана, пригласила меня сесть поближе.

— Ведь ты хочешь получить свой выигрыш?

Что бы там ни было, но в итоге никто из нас не проиграл.

Что ж, хорошего понемногу. Митци более не оставляла мне записок. Я несколько раз звонил ей, она была мила, ничего не скажешь, но всегда находила предлог отказаться от встречи. Она очень занята, действительно занята, возможно, на той неделе, Тенн, дорогой. Или лучше в первых числах следующего месяца…