Алексей Евтушенко - Солдаты Вечности

– Для начала и шпицрутены бы не помешали, – буркнул я. – Нет, в самом деле, что за самодеятельность? Теперь двоих вытаскивать.

– Ну, Женю пока вытаскивать не надо, – заметила Марта. – А вот у него шанс кое-кого притащить сюда появился. Смотрите, он уже совсем рядом.

Две точки на экране, одна из которых была киркхуркхом, а вторая Аничкиным, действительно неумолимо сближались. Максимум полчаса, и кто-то из них обязательно заметит другого. Хорошо бы это оказался стервец Женька.

– Непомерный риск, – сказал я. – Вернется – посажу на гауптвахту.

– Главное – несанкционированный, – сказал Влад. – А где ты возьмешь гауптвахту?

– Оборудую ради такого случая.

– Экий ты строгий, как я погляжу, – сказала Ольга. – Кстати, мне кто-нибудь расскажет, где я нахожусь и что здесь происходит? То есть о чем-то я догадываюсь, но не уверена, что все мои догадки верны.

– Согласись, что «язык» нам не помешает, – примирительным тоном произнесла Марта.

– Им тоже, – кивнул я на экран. – Четыре сотни против семерых. Достойное соотношение для проявления истинного героизма и самопожертвования.

– Это особое место, Оля, – сказал Влад. – Мы называем его Пирамидой. Эдакое средоточие мира, если можно так выразиться. Созданное теми, кто когда-то имел большую силу и авторитет в нашей Вселенной. Это если вкратце. На более подробную лекцию сейчас нет времени.

– Ясно, – сказала Ефремова. – Этого мне вполне достаточно. Пока. Но все-таки хотелось бы еще знать, с кем мы воюем.

– Киркхуркхи – так они себя называют, – пояснил Влад. – А мы их – пятиглазые. Или урукхаи, да простит нас Толкин. У них действительно по пять глаз, хотя в остальном напоминают людей: две руки, две ноги, одна голова.

– Противные – жуть, – добавила Марта.

– Договориться с ними никак нельзя? – деловито спросила Оля.

– Наверное, можно, – сказал я. – Но, как известно, договариваться лучше всего с позиций силы.

– Ты перепутал термины, – хмыкнула Оля. – Это называется не договариваться, а диктовать.

– Сейчас нам только спора о терминах не хватало, – буркнул Влад и продолжил уже в «телефон»: – Внимание, Женя, он совсем рядом. Сто двадцать метров. Направление прежнее.

– Понял, – ответил Женька. – Отключаюсь. Спасибо, дальше я сам…

Киркхуркх смешно хрюкнул, споткнулся и повалился лицом в траву.

Что и требовалось доказать, подумал Женька. Голова, она у всех голова. Даже у пятиглазого. А в голове – мозг. И ежели по голове как следует шарахнуть чем-нибудь твердым и тяжелым, то мозг отключится. Тут главное – точно рассчитать силу удара. Какова она для человека – более-менее понятно, а вот для киркхуркха… Не убил ли я его часом? Надо бы проверить – глупо тащить в Пирамиду труп. А как? Проверить пульс? Если есть мозг и пятиглазые дышат тем же воздухом, что и мы, должно быть, по идее, и сердце, которое к этому мозгу подает кровь. Ну, или то, что заменяет им кровь. Ну-ка…

Держа наготове «вальтер», Женька наклонился и левой рукой нащупал шею пятиглазого.

Ни хрена не понять. Тем более и шеи-то как таковой у него почти нет. Такое впечатление, что голова прямо из плеч растет. Ладно, черт с ним. Будем надеяться, что все-таки жив.

Предусмотрительно захваченным шнуром он быстро связал поверженного врага по рукам и ногам, набросал сверху веток, прикрыв от постороннего взгляда, прихватил чужое оружие и побежал обратно – туда, где оставил ранец.

Требовательно заверещал «телефон», и я схватил его, словно голодный воришка горячий пирожок с лотка уличного торговца.

– Ну?!

– Это Аничкин.

– Слышу, что не товарищ Сталин.

– Все в норме, Мартин, расслабься. Я его сделал.

– Насовсем?

– Надеюсь, что нет. Очень надеюсь. Сейчас пристегну к себе и притараню. Минут через десять ждите.

– Давай, – я отложил «телефон». – Женька добыл «языка», – сообщил присутствующим. – Тащит сюда.

– Принесли его домой, оказался он живой, – продекламировал Влад. – Так живой или как?

– В крайнем случае, одним пятиглазым в мире стало меньше, – сказал я. – Невелика потеря. Но «языка» будет жалко.

– Ты еще скажи, что хороший киркхуркх – мертвый киркхуркх, – хмыкнул Борисов.

– Чего не знаю, того не знаю, – честно признался я. – Но пока все факты подталкивают именно к этой неутешительной мысли. Вопреки всем догматам гуманизма.

– А как мы его допросим? – спросила Ольга. – Кому-нибудь известен язык этих урукхаев с пятью глазами?

– Центральному Мозгу – компьютеру Пирамиды, – пояснил Влад. – И там такая программа-переводчик, что не снилась никакому «Майкрософту». Впрочем, как и все остальные программы. Сама переводит, как сказал бы Остап Бендер. Было бы что переводить.

– Ясно, – кивнула Ольга.

– А кто такой Остап Бендер? – поинтересовалась Марта.

– Потом расскажу, – пообещал я. – Так, а это кто, интересно?

На экране возник еще один сектор с тем же лесом внизу и двумя почти сливающимися оранжевыми точками.

– Новая телеметрия от одной из «летучих мышей», которую мы перенаправили в этот район, на северо-запад, – прокомментировал Влад. – Эй, да это не киркхуркхи. Масса тел ориентировочно шестьдесят два и сто сорок пять. Температура 36,6 и 36,8.

– Вес Маши как раз шестьдесят два килограмма, – ровным голосом сообщила Марта. – Я знаю.

– Увеличение! – рявкнул я.

Влад отдал команду, и «летучая мышь» немедленно ее исполнила.

– Люди, – озадаченно произнес Влад. – Мужчина и женщина. Женщина сидит, мужчина стоит. Рядом три крупных камня – похоже на скальные выходы. Рост женщины примерно сто семьдесят четыре, мужчины – двести десять.

– Вижу, – сказал я. – Но если женщина – это Маша, то кто рядом с ней?

– Хороший вопрос, – сказал Влад. – Может, Никита? Он мальчик большой. Хотя, конечно, не настолько. Не знаю, может ли ошибаться «летучая мышь»…

– Всех уволю, – пробормотал я и схватился за «телефон».

Свем еще раз оглядел Машшу – сломана левая нога и что-то с правым плечом. Значит, нести ее нужно на левом плече – так будет удобнее и ему, и ей. Потому что он хоть и хорошо владеет левой рукой, но надежнее, когда копье в правой. Мало ли что.

Он шагнул к Маше, присел перед ней на корточки и приглашающе похлопал себя по левому плечу.

Хочет меня нести, догадалась Маша. Надо же, сколько любезности. И не скажешь, что первобытный. Другой бы на его месте схватил в охапку, перебросил через плечо и уволок… в укромный уголок. Хотя куда уж укромнее. Да и откуда мне знать, какие они, первобытные мужчины? Я что, специалист-антрополог? Ни разу. Все мои представления о людях каменного века – это набор расхожих штампов: дикие, грубые, кровожадные и вонючие. А штампы, как известно, они есть штампы и с истиной соотносятся плохо. Впрочем, рассуждай не рассуждай, а выбирать не приходится по-любому. Надо рисковать. Тем более со мной «беретта». Парень он на вид здоровый – глядишь, и донесет до озера. А там…