Александр Беляев - Борьба в эфире

Хотя я не видел в этот момент моего лица, но лицо Клайнса, вероятно, было так же бледно, как и моё. Несмотря на протесты врачей, Клайнс приказал немедленно созвать совещание штаба инженеров.

– Мы открыты, – сказал он, когда все явились. – Что делать? Здесь нам оставаться невозможно. Ваше мнение, Крукс.

Я уже слышал эту фамилию. Крукс был главным конструктором, соперничавшим в гениальности с Ли. Его огромная голова с непомерно большим лбом свисала от тяжести на правое плечо, так что он смотрел вбок, исподлобья.

Крукс беспомощно развёл руками.

– Мы предвидели то, что рано или поздно будем открыты. Вы знаете, что я сконструировал огромный летающий корабль – целый город, который может вместить всех нас. Этот корабль лежит рядом с подводным городом, в океане. Его движущая сила основана на принципе ракет, и потому на нём мы можем подняться выше атмосферы и летать в безвоздушном пространстве. Мы могли бы продержаться на нём неопределённо долгое время далеко от Земли. Но… тут есть большое «но». Несмотря на все успехи химии, мы не можем обеспечить питанием всех нас более чем на два-три года. Если бы нам удалось возобновить запасы, ну, хотя бы клетчатки, мы бы добыли из неё всё, что нужно для питания. Но для этого мы должны держаться ближе к Земле, чтобы наши небольшие суда могли от времени до времени спускаться на Землю в безлюдных местах и пополнять запасы химических продуктов и воды. Но эти малые суда скоро были бы уничтожены один за другим…

– Значит, мы обречены… – раздельно произнёс Клайнс.

– Да, мы обречены, как, впрочем, все живущие на Земле, – ответил Крукс.

– Это вы хорошо сказали, – возбуждённо проговорил Клайнс, – хотя, может быть, вы и не думали о том, о чём думаю я. Если обречены умереть мы, то пусть не позже, а вместе с нами умрут все живущие, все до одного. Мы взлетим вверх на нашем воздушном городе, и мы… мы пустим в ход атомную энергию. Мы развяжем все разрушительные силы всех атомов, находящихся на земле, и взорвём весь земной шар. Кто возражает против этого? Конечно, никто. Если нам суждено умереть, существование Земли теряет всякий смысл.

На этом совещание было закончено, и все обитатели подводного города начали с отчаянной поспешностью готовиться в последнее путешествие. Так как все шли на смерть, сборы были невелики – нужно было только поднять на поверхность огромный воздушный корабль, перебраться на него и подняться на воздух.

Через несколько часов всё было закончено. Огромный город-корабль взмыл над землёй.

Все были так поглощены мыслью о предстоящей гибели, что совершенно забыли обо мне и Эа. Мы скоро разыскали друг друга и ушли подальше от всех, в нижнюю часть корабля, игравшую роль трюма. Здесь в огромных кладовых хранились всяческие запасы.

– Эа, неужели через несколько часов, быть может, минут мир погибнет? – спросил я.

– Да, мир может погибнуть, – ответила она. – Мы должны, если сумеем, попытаться предотвратить эту опасность. Но как?..

Мы посмотрели друг на друга, и вдруг наши глаза засветились мыслью, – мы уже знали, что одною и той же мыслью.

В этих трюмах должны быть запасы взрывчатых веществ, достаточные для того, чтобы взорвать весь корабль со всеми его обитателями и нами самими. Взорвать корабль прежде, чем Крукс пустит в ход атомную энергию, – и Земля будет спасена!

Не говоря друг другу ни слова, мы с Эа бросились на поиски.

Только бы успеть!..

Обежав несколько комнат, мы наконец нашли то, что искали. В мягких подушках на полках, снабжённых пружинами, лежали бомбы. Достаточно взорвать одну бомбу, как взлетит на воздух весь склад. Но мы взяли две бомбы – Эа тоже хотела принять непосредственное участие в спасении Земли.

С бомбами в руках мы в последний раз взглянули друг на друга.

– Прощай, Эа, – сказал я дрогнувшим голосом.

– Прощай! – тихо ответила она, и лицо её осветилось печальной улыбкой, как бледным лучом солнца, мелькнувшим между осенних туч.

Мы подняли тяжёлые бомбы и бросили их на пол.

Взрыв… Пламя… Ничто…

– Эа, Эа! – закричал я, сам удивляясь тому, что ещё могу кричать, и открыл глаза… На моём письменном столе горела лампа, а сквозь окно пробивался сумрачный свет московского утра.

– Наконец-то, – услышал я незнакомый голос. Это был голос врача.

– Что с Эа? Она тоже жива? – спросил я доктора, ещё не соображая, почему я вновь оказался в Москве.

– Лежите спокойно, – ответил врач. – Вы ещё бредите. Вы были очень больны, но теперь опасность совершенно миновала.

1928

Текст к переизданию подготовлен Светланой Александровной Беляевой, 1986 год.