Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

— Мы въезжаем в страну барсков, — с улыбкой сказала Майлин, — но я не советовала бы тебе, Джорт, знакомиться с ними, потому что, хотя здесь и родина некоторой части тебя, имеется немалый риск быстро оказаться в невыгодном положении.

«Почему все так удивлены, что в твоей группе находится барск?» — спросил я.

— Потому что барска знают только с одной стороны. Это звучит загадочно, но, видимо, это так и есть. Немногочисленные жители высот — кроме Тэсса — убивают барсков, которые, в свою очередь, терпеливо и ловко выслеживают охотников. О барске существует множество легенд, его наделяют почти такой же силой, какую приписывают Тэсса. Многие люди жаждут иметь барска в клетке только для того, чтобы узнать, действительно ли он либо выбирается на свободу, либо умирает по собственной воле. Дело в том, что барск не терпит никакого ограничения своей свободы. Дух, который живёт теперь в твоём теле, как раз и желал умереть, когда произошёл обмен.

«А если это ему удастся?» — я даже вздрогнул.

— Нет, — твёрдо сказала Майлин, — он не сможет. При обмене ему были поставлены ограничения. Твоё тело не умрёт, Крип Борланд, и оно не будет пустой оболочкой, когда мы его найдём. А теперь, слушай! — резко перешла она к другой теме. — Здесь есть сторожевой пост Юлтревена, но большая часть людей сейчас собирает урожай на склонах гор. Нас не задержат, однако лучше, если часовой увидит тебя запертым в клетке.

Я неохотно отправился назад в клетку. Вскоре Майлин обменялась приветствиями с двумя вооружёнными людьми, вышедшими из небольшого домика у дороги. Один из них приподнял заднее полотнище фургона и заглянул внутрь. Я забился в глубину клетки, чтобы он меня не заметил, и снова подумал, что они знают Майлин, и что она точно бывала тут раньше.

Мы ещё раз остановились на ночлег на открытом месте.

Майлин сварила котелок какого-то супа, от которого шёл такой соблазнительный запах, что мы все собрались у костра и жадно принюхивались. Должен признаться, что я лакал свою порцию далеко не с лучшими манерами, как это делал бы настоящий барск.

Всё время дневного путешествия меня томило ожидание, так как мы были уже совсем близки к цели. Но когда я устроился на ночь в своей клетке — Майлин по каким-то причинам считала, что так безопаснее, чем вне фургона, — я немедленно уснул и на этот раз отдыхал, не просыпаясь.

С первыми лучами солнца мы встали, утолили голод чем-то вроде хрустящего печенья с кусочками сушёного мяса, и фургон двинулся дальше. Дорога стала ещё круче, так что казы с видимым усилием налегали на упряжь. Мы остановились и дали им отдохнуть, а Майлин подложила под колёса небольшие камни, чтобы фургон не скатился назад. Но для полдника мы не останавливались, а снова просто перекусили печеньем и напились воды.

Ближе к вечеру фургон достиг вершины горы. Теперь дорога пошла вниз между двумя холмами. То, что лежало внизу, скрывалось в тумане, который время от времени расходился, и создавалось неопределённое впечатление бездны.

— Долина, — проговорила Майлин плоским, лишённым эмоций голосом. — Оставайтесь в фургоне, нам надо точно придерживаться дороги. Тут есть барьеры и охрана, которую не так-то просто увидеть.

Она подала команду казам, и фургон пополз вниз, в туман и тайну.

Глава 10

Майлин

«Смотри незамутнёнными глазами на свои желания», — говорили Старейшие в кругу Тэсса. Можно не сомневаться, что все их мысли светлы, мотивы открыты, и они движимы каким-то скрытым принуждением, как маленький народ повинуется моему жезлу, когда мне нужно поднять их энергию. Не проснулось ли моё внутреннее желание, когда я оставила Ырджар, честно говоря себе и Малику, что я только повинуюсь закону весов Моластера? Если так, то это желание, действительно, было глубоко скрыто раньше. Может быть, это вспышка жизни — после того, как я нарушила клятву и пересадила инопланетника из его тела в тело барска, и это действие посеяло семена?

Возможно ли, что кто-нибудь их нас считает некоторые указания Моластера слишком далёкими от реальности, слишком сложными для понимания? Для Старейших такой аргумент — святотатство. Они считают, что каждый ответственен за свои действия, хотя и принимают во внимание мотивы наших поступков, если эти мотивы достаточно сильны.

Но моя мысль уже была близка к осуществлению в Йим-Сине, и я это знала, однако, отказалась от неё. Когда жрец Окин разговаривал со мной наедине, он сообщил мне плохие известия и оставил меня обдумывать это в бессильной ярости и отчаянии. И когда мы поехали в Долину, где было похоронено столько надежд, я всё время боролась с искушением, хотя и не могла поверить, что ничего не может быть хуже.

В то время мне очень трудно было думать о тяжёлом положении Крипа Борланда, и я решила, что, как только мы найдём то, что он ищет, я быстро произведу обратный обмен, чтобы обмануть этот соблазн, но я не могла не думать о том, кто находится здесь, и чьи дни явно сочтены.

Сквозь холодный туман мы спустились в Долину, в ту её часть, где принимали прибывших. Я отвечала на вопросы инопланетника так кратко, как только могла, потому что всё время боролась с собой. Перед восходом солнца мы въехали во внешний двор главного храма, предназначенный для посетителей. Стражник-жрец подошёл и поздоровался с нами. Я знала его в лицо, но не помнила имени — иногда бывает нечто подобное, вроде милосердного забвения — этот человек приветствовал меня здесь в разных обстоятельствах, которые я старалась не вспоминать. Я попросила разрешения поговорить с Оркамуром, но мне сказали, что он занят и не может принять меня.

Мы поставили фургон во второй двор. Я распрягла казов и накормила маленький народ. Крип Борланд мысленно задавал мне вопросы, и на некоторые у меня не было ответов.

Я зажигала в фургоне лунные лампы, когда пришёл жрец третьего ранга и сказал, что Оркамур, наконец, хочет меня видеть. Крип Борланд выразил желание пойти со мной. Он думал только о том, чтобы обрести своё тело и соединиться с ним, но я сказала, что должна подготовить Оркамура и осторожно объяснить всё, чтобы наша история не показалась ему бредом. Инопланетник согласился.

Не окрепла ли во мне вера, что я нуждаюсь только в одном действии, и тогда большая часть груза, который я так давно несу, отпадёт? Если это так, то я всё ещё имела мужество сопротивляться. Оркамур не молод, ноша его тяжела и с годами не уменьшается. Он не похож на Тэсса с их стройными долговечными телами, каждый раз, когда я вижу его, он кажется ещё более сморщенным и призрачным. Однако в нём горит такое сильное пламя воли и необходимости откликаться на зов о помощи, что дух его возрос, в то время как плотская оболочка ссохлась. С первой же минуты видишь только дух, а не одевавшую его человеческую форму.